Александр Тарасов: Право народов на самоопределение как фундаментальный демократический принцип

Разумеется, внутреннее законодательство практически всех стран (включая Россию) трактует понятие «территориальной целостности» по-другому - и именно повсеместность такой правовой коллизии объясняет ее неразрешенность до сих пор.

Что же касается апелляции к разделению властей , то, как правило, авторы при этом говорят о двух разных вещах. В одном случае имеется в виду, что любая малая нация в состоянии избрать в общий (федеральный, центральный) законодательный орган своих представителей, которые и будут отстаивать интересы этой нации перед исполнительной властью. Очевидно, однако, что это - слабое утешение, если, скажем, в 200-местном парламенте той или другой национальной территории отводится 2, 5 или 10 мест (в соответствии с численностью населения). Никогда голоса этих 2, 5 или 10 депутатов не возобладают над голосами большинства. Такое «решение» национального вопроса, как известно, предлагал еще кайзер Вильгельм II в начале XX в. - и современная ему литература, разоблачавшая это предложение, поистине необозрима.

В другом случае речь идет о том, что в политологии называется «делимостью суверенитета». Вопрос о делимости суверенитета в федеральном государстве (собственно, суверенитет «делят» центр и субъекты федерации) возник опять-таки в связи с образованием США и разрабатывался еще «отцами-основателями» США Александром Гамильтоном и Джеймсом Мэдисоном. Существует несколько концепций «делимости», и наиболее распространенной является «дуалистическая доктрина», согласно которой нет суверенитета центра без суверенитета субъектов федерации и наоборот. Строго говоря, в каждой из существующих в мире федераций воплощается в жизнь собственная концепция «делимости». Но дело в том, что вопрос о делимости суверенитета возникает лишь после того, как нации реализовали свое право на самоопределение - то есть добровольно и без принуждения извне решили образовать федерацию.

Если два предыдущие постулата отчасти связаны с лингвистическими недоразумениями, то следующий, четвертый, аргумент прямо является следствием языкового невежества и лингвистической ошибки. Речь идет о самоопределении личности .

Права человека (права личности) рассматриваются в современном международном праве как права если не приоритетные, то по меньшей мере равные правам нации (народа). Но права нации (народа) - в частности, право на самоопределение - суть всего лишь коллективные права человека . (Религиозно-мистические трактовки понятия «нация» в данном тексте, естественно, я не рассматриваю.) Следовательно, покушения на право нации (народа) на самоопределение - это массовые нарушения прав человека.

Но все дело в том, что понятия «самоопределение личности» и «самоопределение нации (народа)» вообще относятся к совершенно разным областям! В первом случае мы имеем дело с термином психологии, во втором - политологии. Использование одного и того же термина в разных науках, естественно, не означает идентичности понятий (скажем, «регенерация» в теплотехнике, металлургии и биологии означает совершенно различные процессы; желающие могут также повеселиться несовпадением термина «транскрипция» в биологии, филологии и музыке).

Точно так же и термином «самоопределение» в психологии и политологии (политической философии) обозначают разные понятия: в политологии (политической философии) «самоопределение» означает само-утверждение, само-зависимость (независимость от воздействия извне), реализацию права на суверенитет; в психологии же самоопределение означает: выбор из наличных вариантов, занятие определенной (самостоятельной) позиции.

Сам термин «самоопределение», как и многие другие философские понятия, пришел в русский язык из немецкого во времена, когда ни психология, ни политология еще не выделились из философии в самостоятельные дисциплины, - и был простой калькой нем. Selbstbestimmung .

Если бы произошло заимствование из других языков – не было бы никакой путаницы, никакой лингвистической ошибки. Например, в английском языке, когда говорят о самоопределении народов (наций), пользуются термином «self-determination», а когда говорят о самоопределении личности (группы граждан) – термином «constitute one(them)self»; во французском, соответственно, «autodétermination» и «à disposer de soi»; в испанском – «autodeterminación» и «determinar su posición».

Поневоле вспомнишь о Канте, который утверждал, что каждый язык отражает самостоятельную философскую категорию, и о Вильгельме фон Гумбольдте, который доказывал, что в еще большей степени это справедливо в приложении к каждому отдельному народу (нации)!