Дмитрий Пучков - Пенсионная реформа и рабочее время

Д. Пучков: Я скажу дополнительно: туда проложат двухполосную дорогу, по которой люди утром час выезжают и вечером два часа заезжают. Никакая скорая помощь там не проедет.

И еще пара тупых вопросов, про зарплаты в конвертах и всякое такое. Если ты берешь человека на зарплату, например, в 40 тысяч, должен за него много платить в фонды, в том числе Пенсионный. Может, поэтому не хотят платить нормальную зарплату? Это раз. Во-вторых, я получаю, например, 1000 долларов в месяц, и из них, допустим, 200 ежемесячно несу в банк — это мой личный Пенсионный фонд. Я всю жизнь работал, с 17 лет. Скоро мне будет 60. Я платил деньги и считал, что они мои и я имею право их забрать — проплясать, например, за один день потратить, как в последний раз, или оставить детям, отдать на благотворительность. А у нас получается так, что доступа к этим деньгам я не имею. И даже если ушел на пенсию и помер, мои дети не могут их получить, никто не может. А на Западе, в обобщенном смысле, все устроено иначе. Типа, я получаю 1000 баксов, 200 отношу в Пенсионный фонд, и они у меня копятся. Не государство из моей зарплаты вычитало, а я — когда 50 баксов, а когда и 300 приносил. Так у меня скопилась некая сумма, и она вся в моем полном владении. Может, так правильнее? Или нет?

М. Попов: Вы хотите разрушить систему, которую создал товарищ Медведев. На вас же рассчитывают — что вы не доживете до пенсии, и денежки пойдут на что? Тому заплатить и этому, то есть ничего делать не надо.

Д. Пучков: Но это странно. Получается, что мои деньги государство пользует где-то там. Они же не лежат просто так.

М. Попов: Чье у нас государство? Оно буржуазное, а вы — буржуазия, что ли?

Д. Пучков: В общем, да.

М. Попов: Вы — не буржуазия, у вас просто такая форма организации производства, а на самом деле нет.

К. Жуков: Тут все делается с одной целью. У нас Пенсионный фонд с кучей управляющих компаний, которые не вполне государственные — вроде как государственные, но не совсем. При этом есть гигантский страховой рынок. Посмотрев на это дело, умные люди скажут: «Я уйду на пенсию не в 65 лет, а в 50. Просто накоплю, если смогу, конечно, до этого возраста в собственном фонде нужную сумму. Идите вы все лесом, я перестану работать». Куда эти люди понесут деньги? Опять же — в частные страховые конторы. Получаем лобби, которое ведет к тому, чтобы деньги распределялись или через контролируемые государством частные пенсионные фонды, или напрямую в частные пенсионные фонды. И проталкивает соответствующие законы.

М. Попов: У вас есть трехлитровая банка?

Д. Пучков: Есть.

М. Попов: Будете в нее деньги складывать, их никто не заберет — если обойдется без грабежа.

Д. Пучков: Тут есть опасность: инфляция постоянно растет, и она всех касается, поэтому то, что в банке лежит, тихо обесценивается. Точно так же, как заработанное в течение 20 лет при Советском Союзе, и то, что тебе насчитают, — совершенно разные деньги.

М. Попов: У меня, например, ничего не обесценивается. Вообще не бывает суммы, которая бы долго лежала.

Д. Пучков: Все как обычно: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Только откладывать нечего. При зарплате в 34 тысячи рублей что отложишь?

К. Жуков: 500 рублей можно отложить.

Д. Пучков: Все обесценится. Какая у нас инфляция? В баксах если только…

М. Попов: Да, покупайте баксы, а потом выяснится, что вы не можете реализовать их в рубли.

К. Жуков: Вдруг скажут, что обмен запрещен.

Д. Пучков: Я при советской власти трудился на заводах и фабриках, и у меня есть живейшие примеры. Когда я работал, пенсия начислялась по двум последним годам стажа. Чтобы получить максимум, требовалось два последних года ударного труда. У нас было много тётенек-шлифовщиц, так они перед пенсией бомбили так, что пар валил от станков. Дяденьки тоже. Затем — торжественные проводы на пенсию. Это все были уважаемые люди, ветераны труда, как положено. Ура, проводили! Но проходит полгода, и висит некролог, мы дружно отправлялись хоронить Петровича, который был хорошим человеком. Это потому, что ты пахал-пахал, а потом дернули рубильник — остановился. А организм уже не тот, как только перестаешь работать, это отрицательно сказывается. И тогда-то был не сахар, а теперь вообще нечто.

М. Попов: Было не сахар. У меня отец работал в литейном цеху, откуда на пенсию уходили раньше на десять лет. Он стал пенсионером, и через полмесяца я получил половину его месячной пенсии — на похороны. Так что и тогда всякое было. Какой вывод? Назрел вопрос о сокращении рабочего дня, то есть прямо противоположный тому, что делает Медведев. Нужно сокращать время труда, переходить к шестичасовому рабочему дню, увеличивать время отдыха и отпуска. Отпуска у нас вообще маленькие, и люди часто вынуждены работать в это время.