Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Необходимо особо обратить внимание на то, что в нашем обществе (в целом и в отдельных коллективах, в первую очередь, иерархических) главной ценностью до сих пор является «личная преданность». Грубо говоря, насколько подчиненные заглядывают в рот начальству, настолько и начальственный рот вступает с ними в диалог. В личной преданности реализуется активность индивидов и именно от силы авторитета зависит готовность индивидов подчиняться. Авторитет «отключает» критический контроль у подчиненного индивида. А для успеха этой методики, пояснял сам Сталин, «необходимо каждого работника изучить по косточкам», необходимо «знать работников, уметь схватывать их достоинства и недостатки» (85). Умное манипулирование человеком может пробудить поразительную работоспособность и исполнительность. К. Чуковский: «Такими фанатиками работы и пользуется Советская власть. Их гнут, им мешают, им на каждом шагу ставят палки, но они вопреки всему отдают свою шкуру работе» (86). Вспомним тщательно прописанный Ильфом и Петровым образ энтузиаста старгородского трамвая инженера Треухова.

Отличившихся Сталин щедро награждал – должностями, званиями, улучшением жилищных условий. Последнее, пожалуй, являлось самой главной наградой от государства, поскольку в 1920-е – 1930-е годы страну, как сказано выше, терзал страшнейший жилищный кризис. Помните: «Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата… Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире…. Все пять комнат в верхнем этаже особняка, вся эта квартира, которой в Москве позавидовали бы десятки тысяч людей, в полном ее распоряжении…»

Нельзя, конечно же, воспринимать художественное произведение, как дословное описание реальных событий, но наблюдения за жизнью советской элиты автора романа безусловно верны [39] Осмелюсь доложить, что предыдущий муж Е. Булгаковой, Е. Шиловский, с октября 1928 по февраль 1931 года служил начальником штаба Московского военного округа – немаленький чин, и условия проживания у Елены Сергеевны, до ухода к М. Булгакову, были соответствующие. . А уж совсем приближенным к власти выделялись и государственные дачи, откуда пошло особое значение загородного дома в советской табели о рангах. Ожесточенное обсуждение дачной проблемы литераторами мы находим в 5 главе «Мастера и Маргариты». Дача точно соответствовала должности ее временного владельца: чем выше начальник, тем лучше месторасположение дачи, сам дом и участок. Хотя уюта гнездышка не предполагалось – имущество ведь государственное. Казенное убранство государственных дач 1920-х – 1930-х годов являло разностильную мебель, завезенную из особняков еще царского времени. Буфеты в столовых поражали пышностью стиля барокко или ампира, в кабинетах – письменные столы на лапах, чернильные приборы невиданной красоты. На всей мебели, на покрывалах и скатертях, на люстрах – латунные, серовато поблескивающие бирки с номерами – знаки казенного добра. Они ежедневно напоминали жильцам дачи и о временности их проживания там. И, кстати, вплоть до семидесятых годов существовало неписаное правило – тот, кому полагалась государственная дача, не должен был обзаводиться собственной. Первым правило нарушил только Л. Брежнев, семья которого обзавелась загородным домом.

Борьба за государственную власть и доступ к предоставляемым ею материальным благам в условиях Советского Союза приобретали чудовищную остроту, поскольку исключительно государство распределяло ресурсы и только посвященные могли воспользоваться ими в полной мере. «Социалистическая собственность – это собственность класса номенклатуры», – утверждал исследователь данного вопроса М. Восленский (87). Вопрос не в личной принадлежности благ высшему чиновничеству. Здесь мы наблюдаем любопытный эффект совладениягосударственными благами и не путайте его с частной собственностью. В таком совладении нет ничего удивительного. Если форма коллективного владения восторжествовала даже в насквозь индивидуалистическом буржуазном обществе (скажем, в виде различных акционерных обществ), то номенклатура с ее проповедью коллективизма, естественно, должна была прийти именно к такой форме. Родился, своего рода, огромный кооператив или артель по монопольному распределению народных богатств.

Однако, надо помнить, борьба за власть определялась не только и не сколько меркантильными интересами. Речь в диспутах противоборствующих группировок коммунистов шла о стратегии развития государства на десятилетия вперед, и ставки в этой борьбе часто измерялись жизнями игроков. А блага… они – так, прилагались к победе, как орден Ленина к звезде Героя СССР.