Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

А в позднесоветскую пору интеллигенты повторяли вариант этой же пословицы в более фантастическом варианте, предложенном М. Булгаковым, – «рукописи не горят» – хотя хорошо понимали, что буквально понимать этот тезис не следует.

Во многих фирмах сейчас такой же строгий дресс-код, но это не считается покушением на свободу личности.

На Западе к тому же отказывались принимать советские золотые червонцы с изображением сеятеля. Поэтому в СССР даже стали чеканить царские червонцы с портретом Николая II.

«Золотой Теленок»: «… и польская газета “Курьер Пораны”, близкая к министерству иностранных дел, уже требовала расширения Польши до границы 1772 года».

Жесткое требование английского правительства к Стране Советов об освобождении английских рыболовных траулеров (арестованных по утверждению Москвы, за ловлю рыбы в советских территориальных водах), прекращению подрывной деятельности Советов в Иране и Афганистане, прекращению преследований верующих в СССР.

Любопытный факт, в 1923 году уже знаменитый поэт О. Мандельштам взял интервью у молодого вьетнамского коммуниста Хо Ши Мина, посетившего Москву.

М. Светлов вспоминает о популярной песне в стихотворении «Гренада»: «Мы ехали шагом, мы мчались в боях/ И «Яблочко» песню держали в зубах…».

И там же интересные наблюдения о разности уровня бытовой культуры: « Заграница… с ужасной вежливостью посматривала на ударников в сапогах и на советских журналистов, которые по-домашнему явились в ночных туфлях и с одними запонками вместо галстуков ». Это эпоха вынужденного демократизма облика советского человека – вспомним булгаковского Ивана Бездомного, разгуливающего по столице в тапочках.

А не визит ли А. Жида, написавшего по следам поездки резко антисоветскую книгу, укоротил жизнь М. Кольцова?

А приплюсуйте сюда еще и проект новой, почти «буржуазной» конституции внутри страны.

Позже испанское правительство Франко неоднократно поднимало вопрос о возмещении этих ценностей, и в 1960-х годах золотой запас Испании СССР компенсировал поставками нефти.

«Неприязнь Сталина к интеллигенции не случайна. В силу универсальности своих знаний и своей психологии интеллигенция оставалась тем нервом, который, несмотря на все предыдущие ампутации и чистки, продолжал связывать мыслящую Россию с мыслящей Европой», – разглагольствует публицист Вячеслав Костиков (30). Высокопарно, но в целом верно. Другое дело, что не всегда этот слой бывает мыслящим.

Н. Хрущев, «Время. Люди. Власть»: «При первой же встрече мне задали вопрос: “Господин Хрущев, как вы смотрите на то, что матрос с вашего корабля попросил убежища в Соединенных Штатах?”. Отвечаю: “Мне докладывали об этом. Сожалею о происшедшем. Он человек неопытный, не имеет особой трудовой квалификации, и я сочувствую ему. Очень тяжело ему будет приспосабливаться к американским условиям жизни, ничего ведь нет у него за душой. Глупо он поступил, необдуманно. Если бы он мне сказал, что хочет остаться, я бы оказал ему какую-то помощь на первых порах”».

Гробовых дел мастер Безенчук приехал в Москву подзаработать на эпидемии гриппа. В 1929 году в Москве свирепствовал страшный грипп, от которого умирали люди («гриб» из «12 стульев»). Газеты писали, что от этого гриппа в Испании каждый день умирали по сто человек. Грипп тогда называли «испанка». Анекдот: муж телеграфирует жене: «Я жив. Лежу с испанкой».

А. Микоян, «Так было»: «Однажды по женскому лагерю пронесся слух, что привезли настоящую японскую шпионку. Все сбежались смотреть на нее, стали спрашивать: “Ты действительно шпионка?” Она зло сказала: “Да! И я, по крайней мере, знаю, почему я здесь. А вы, коммунистки проклятые, подыхаете здесь ни за что. Но мне вас не жалко!”» (39).

Видное место в литературном наследии С. Бандеры занимает работа 1940 года «Ідея і чин. Вишкіл українського націоналіста». Автор писал о целях и задачах своего движения: «Ці нові націоналістичні рухи носять різну назву в різних краях. В Італії – фашизм. В Німеччині – гітлеризм. Фашизм і націонал-соціалізм й український націоналізм мають багато спільних елементів… Замість толерувати чужу думку націоналізм стремить до повного її знищення (хоч би й фізично) і заступлення своєю».