Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Сейчас, наверное, это назвали бы модным словом «дауншифтинг», то есть некое понижение оборотов жизни, сознательный отказ от участияв крысиных гонках. Тогда такого термина еще не существовало, но витало общее настроение. Ерофеев взывает:

«О, если бы весь мир, если бы каждый в мире был бы, как я сейчас, тих и боязлив и был бы также ни в чем не уверен: ни в себе, ни в серьезности своего места под небом – как хорошо было бы! Никаких энтузиастов, никаких подвигов, никакой одержимости! – всеобщее малодушие. Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы мне прежде показали уголок, где не всегда есть место подвигам. “Всеобщее малодушие” – да ведь где это спасение ото всех бед, эта панацея, этот предикат величайшего совершенства!»

И такие «малодушные» люди в изобилии появились в СССР в конце 1960-х и начале 1970-х годов – занесенное как зернышко западной цивилизации и неожиданно проросшее на скудной почве развитого социализма движение хиппи. Форма свободы в несвободном государстве – минимизация рабочих усилий в качестве сторожей, кочегаров, дворников, максимизация свободы передвижения с помощью автостопа.

А начиналось все с «Солнечной системы», то есть круга общения московского хиппи по кличке Солнце, о котором подробно пишет джазмен А. Козлов: «…я познакомился с легендарным человеком по прозвищу “Солнце”, негласно считавшимся одним из предводителей движения (хиппи) в Москве. Он долго сидел в психушке после того, как его “повязали” на демонстрации, организованной им напротив американского посольства накануне приезда американского президента Никсона в Москву. Тогда миролюбиво настроенные московские хиппи вышли на несанкционированную демонстрацию с лозунгами “Американцы – вон из Вьетнама!”. Несмотря на антиамериканские лозунги, власти сурово разделались с демонстрантами… [226] Если быть до конца точным, то демонстрация даже не успела состояться. Ее участников арестовали прямо на месте сбора, перед началом похода. Кажется, во дворе журфака МГУ на Моховой. (В психушке – К.К. ) его, как и всех там, постоянно обкалывали препаратом под названием аминазин. От него человек становился спокойным и послушным, правда, побочным действием было повышенное слюноотделение, что приводило к постоянному наличию пузырей в области рта. Когда бунтарей все-таки выпускали на свободу, то брали с них подписку о том, что они впредь не будут появляться в общественных местах в пределах Садового кольца» (122).

Хиппи внесли в массовое сознание молодежи много нового – рок-музыка, восточная философия, наркотики, свободная любовь. Однако они выступали разносчиками не только дурных привычек, но и самиздатовских и магнитоиздатовских творений, до того циркулировавших в кругах продвинутой столичной интеллигенции, и быстро приобретавших, таким образом, массовую аудиторию и широкую географию. И творения эти точно не были просоветскими.

Итак, к середине восьмидесятых власть не имела поддержки среди всех разновидностей интеллигенции – от либеральной до патриотической по горизонтали, от молодых неформалов до потрепанных шестидесятников по вертикали. Изнутри власть разъедала коррозия циничного лицемерия и коррупции. А народ? Что народ? Его «темную душу» привычно препарировали писатели. Ю. Нагибин: «17 февраля 1984 г. Существовал ли еще когда такой феномен, чтобы власть лезла к гражданам в душу, мозг, распорядок дня, чтение, постель, в задницу, наконец, и чтобы народ при этом настолько ее игнорировал, не замечал и не принимал всерьез? В этом есть что-то величественное. Обывателям (т. е. нормальным народным людям) наплевать с высокой горы, кто уткнулся в кормушку власти, есть ли у нас президент, или мы сироты, какая очередная ложь проповедуется с амвона, они настолько не отягощены внутренними обязательствами перед государством, что это почти свобода. Во всяком случае, внутренняя свобода… И дело-то, оказывается, вовсе не в Сталине. Он – просто крайнее выражение всех особенностей и тенденций этого строя» (123). Сталин станет виноват «во всем» лишь через несколько лет, во время перестройки.

Перемены были неизбежны. И говорить, что горбачевская эпоха наступила в результате заговора – нелепо. Да, продолжалась «холодная война» и ее раскаты отчетливо слышатся в тревожных экономических сводках. Да, архаичное руководство и пропаганда уже не справлялись с новыми вызовами. Но самый главный вопрос: на какую почву упали призывы к модернизации, какие силы высвободила перестройка. Форма государственного устройства, сегодня называемая «демократией», неизбежно предполагает, что к политической власти в обществе приходят люди или уже имеющие, или пока только служащие очень большим деньгам. Эти деньги в стране имелись, но куцая советская номенклатура, провинциальная по своей сути, возможно просто не предполагала, что в окружающем мире денег значительно больше, нежели она наворовала.