Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Впрочем, несмотря на все ухищрения, брак был и остается лотереей: «Удачно жениться, это все равно, что засунуть руку в мешок с гадюками и вытащить ужа» (почти народная мудрость). И средняя продолжительность брака в 1927 году насчитывала всего 8 месяцев (33). Ясное дело, что понятие «супружеской верности» тоже легко модернизировалось от свободного выбора свободных людей до свободных отношений в свободную минутку. Популярные куплеты того времени:

И. Ильф цитирует меткое замечание случайного попутчика об отдыхе в Крыму: «Как Байдарские ворота [199] Раньше на Южный берег Крыма ехали от Севастополя. – так нет больше женатых и нет замужних. Тут у нас летом каждый кустик дышит» (34).

Супротив стереотипов – при Советской власти секс был, и еще какой!

Понятно, что дело касалось не только Крыма, но и кавказских курортов, и крупных приморских городов, вроде родного города соавторов – Одессы, то бишь Черноморска: «Молодые люди с носовыми платками на мокрых после купанья волосах дерзко заглядывали в глаза женщинам и отпускали любезности, полный набор которых имелся у каждого черноморца в возрасте до двадцати пяти лет. Если шли две дачницы, молодые черноморцы говорили им вслед: “Ах, какая хорошенькая та, которая с краю!” При этом они от души хохотали. Их смешило, что дачницы никак не смогут определить, к которой из них относится комплимент. Если же навстречу попадалась одна дачница, то остряки останавливались, якобы пораженные громом, и долго чмокали губами, изображая любовное томление».

В 1920-е годы на пляжах было распространено обыкновение купаться обнаженными, и если в городах все же выделялись отдельные зоны, женские и мужские, то в деревнях и того не имелось. Немногочисленные носители купального костюма из молодежи вызывали осуждающие взгляды деревенских реакционеров. Правда, и обыкновения разглядывать друг друга не было. В отличие от того же движения «Долой стыд», массовый нудизм на советских пляжах был непринужденным и не содержал идеологического вызова. Такая ситуация продержалась до начала 1930-х годов, что также нашло отражение в «Золотом теленке»: «…под ними (полотенцами – К.К. ) прятались девушки в купальных юбочках. Мужчины тоже были в костюмах, но не все. Некоторые из них ограничивались только фиговыми листиками, да и те прикрывали отнюдь не библейские места, а носы черноморских джентльменов. Делалось это для того, чтобы с носов не слезала кожа».

«Любовь правит жизнью», «Любовь изобретательна», «Любовь слепа», «Любовь актрисы», «Любовь индуски», «Любовь – мистерия», «Любовь подростка», «Любовь бандита», «Кровавая любовь», «Любовь на перекрестке», «Любовь и золото»; «Любовь запросто», «Любовь палача», «Любовь играет», «Любовь Распутина» и вдобавок «Любовь Жанны Ней».

Разгул любви приводил к экспериментам в области семейного сожительства, например, любви втроем. Классическим сюжетом является в этом отношении семья Бриков и их взаимоотношения с Маяковским. Собственно, Брики были в разводе, но Лиля продолжала боготворить своего бывшего мужа Осипа, а Лилю, в свою очередь, любил Маяковский [200] Хотя с 1925 года, после возвращения Маяковского из Америки, его интимная жизнь с Лилей Брик вроде бы закончилась, оставались отношения чисто дружеские. . «Нужна такая умная женщина как Лиля, – рассказал по случаю классик советской поэзии Н. Тихонов. – Я помню, как Маяковский, только что вернувшийся из Америки, стал читать ей свои какие-то стихи, и вдруг она пошла их критиковать строку за строкой – так умно, так тонко и язвительно, что он заплакал, бросил стихи и уехал на 3 недели в Ленинград» (35).

Как явствует из текста «12 стульев», незабвенный поэт Ляпис-Трубецкой сотворил поэму «О хлебе, качестве продукции и любимой». Поэма посвящалась загадочной Хине Члек:

– Вчера я вернулся ночью домой…

– От Хины Члек? – закричали присутствующие в один голос.

– Хина!.. С Хиной я сколько времени уже не живу.

Современники небезосновательно усматривали здесь намек на Лилю Брик, а само название стихотворения перекликалось со многими произведениями Маяковского, например, «Стихотворение о Мясницкой, о бабе и о всероссийском масштабе». «Про Феклу, Акулину, корову и бога», «О “фиасках”, “апогеях” и других неведомых вещах».

В чем же секрет обаяния Лили Брик, которою любили такие разные мужчины, как поэт В. Маяковский, военачальник В. Примаков, литературовед В. Катанян? Он прост. Сама Л. Брик разъясняла непонятливым: «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать то, что ему не разрешают делать дома. Например, курить или ездить, куда вздумается. Ну, а остальное сделают хорошая обувь и шелковое десу» (36). «Десу», кто не знает, красивое нижнее белье.