Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Ситуация мало изменилась с началом политики Большого Скачка. Отголоски карточной системы проскакивают и на страницах «Золотого теленка». Мы впервые видим Васисуалия Лоханкина, когда его жена оставляет ему на столе хлебную карточку. « Лоханкин живо вскочил с дивана, подбежал к столу и с криком: “Спасите!“ – порвал карточку. Варвара испугалась. Ей представился муж, иссохший от голода, с затихшими пульсами и холодными конечностями». Между прочим, так могло и статься: утрата хлебной карточки являлась чудовищной потерей. Это хлеб насущный, тонкости распределения которого между народом и элитой власти не афишировали.

Окинем взглядом и внешний облик послереволюционного гражданина. Встречают-таки по одежке: люди продолжали существовать своими человеческими радостями, хотели любить, нравиться друг другу. Хорошая одежда всегда являлась признаком социального положения. Так в середине 1920-х годов среди жен высокопоставленных советских чиновников особым шиком считалось иметь в своем гардеробе туалет от модельера Надежды Ламановой. Эта художница и дизайнер модной одежды в 1925 году была удостоена «Гран-при» Всемирной выставки в Париже за модель дамского туалета, в котором сочетались новейшие тенденции с русской традицией. Но в целом стремление граждан выглядеть модно и привлекательно подвергалось огромным испытаниям в стране, где купить обыкновенные брюки стало проблемой. Казус «Штанов нет» описан не только в «12 стульях» [161] Все это великолепие разбивалось о маленькую бумажку, прилепленную к входной двери магазина: ШТАНОВ НЕТ. «Фу, как грубо, – сказал Остап, входя, – сразу видно, что провинция. Написала бы, как пишут в Москве: “Брюк нет”, прилично и благородно. Граждане довольные расходятся по домам». , но и в прочих печатных источниках – юмористический журнал 1920-х «Смехач» острил, что раньше, мол, было «Облако в штанах» [162] Поэма В. Маяковского «Облако в штанах». , а теперь, «Штаны в облаках», в смысле их недоступности. Один из самых знаменитых поэтов эпохи О. Мандельштам: «Лишняя пара брюк никогда не заживалась у О. М. (Осипа Мандельштама – К.К .) Всегда находился кто-нибудь, у кого нет и одной. Шкловский тогда тоже принадлежал к однобрючным людям, а его сын Никита уже готовился к такой же судьбе. Однажды мать спросила его, чего бы он пожелал, если б крестная фея, как в сказке, взялась выполнить его желание. Никита ответил без малейшего раздумья: “Чтоб у всех моих товарищей были брюки…”» (13).

Большой доброжелатель Советского Союза Л. Фейхтвангер отмечает: «Если кто-либо, женщина или мужчина, хочет быть хорошо и со вкусом одет, он должен затратить на это много труда, и все же своей цели он никогда вполне не достигнет. Однажды у меня собралось несколько человек, среди них была одна очень хорошо одетая актриса. Хвалили ее платье. “Это я одолжила в театре”, – призналась она» (14). Случались и курьезы. Во время пребывания за границей некоторые актрисы одного известного театра по наивности купили длинные нарядные ночные рубашки и надели их, считая, что это – вечерние платья.

Нечто заграничное и модное в подобных условиях приобретало характер сакральный – как стеклянные бусы для дикаря, и подобное отношение сохранилось на бытовом уровне до самых последних лет режима, немало содействуя его коррозии. « У меня там двоюродная сестра замужем. Недавно прислала мне шелковый платок в заказном письме…», – вдохновенно заливает Бендер о загранице своим легковерным слушателям. В конце романа одетым в импорт триумфатором он появляется в Москве: « Под расстегнутым легким макинтошем виднелся костюм в мельчайшую калейдоскопическую клетку. Брюки спускались водопадом на лаковые туфли. Заграничный вид пассажира дополняла мягкая шляпа, чуть скошенная на лоб ». « Заграничный вид» – предмет мечтаний модника на десятилетия вперед и способы преодоления «железного», то есть «шмоточного» занавеса, отделявшего советских людей от прочих европеоидов, придумывались самые фантастические. Так, муж советского министра культуры Е. Фурцевой, будучи послом в Югославии, заказал специальный гипсовый манекен, полностью повторяющий фигуру жены, и таким образом заказывал для нее платья (15).

Вещи, присылаемые из-за границы, – предмет гордости. Причем получение посылок обставлялось формальностями, иногда непосильными и заставлявшими отказываться от желанного подарка, а невыкупленные предметы распродавались, наряду с конфискованной контрабандой, на таможенных аукционах. Вот почему так неотразимо действует на женщин на воландовском представлении в Варьете уговоры Геллы, которая « сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное: