Алексей Иванов - Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Конечно, Моржов из «Блуды и МУДО» — герой нашего времени. Я бы даже сказала, что слишком герой. Поскольку в жизни я таких не встречала. Попадались персонажи моржовской породы, но, в отличие от Моржова, как только добивались успеха (после романа к этому словосочетанию выработалась окончательная и сформулированная неприязнь), они валили или в Москву, или ещё куда подальше, одним словом, туда, где им была обещана сытость и дальнейшая успешность. И как миленькие начинали рисовать (играть, писать, снимать и т. д.) не так, как им нравилось, а так, как их просят. Но тем-то и хорош Моржов — он не такой. Вопрос: как вы думаете, почему в современной российской литературе (хорошей литературе) герои просто вынуждены уходить в никуда?

Да, я писал Моржова как «героя нашего времени». Он добился полной реализации своего ресурса и не потерял себя. Он созидает для всех, не разрушая ни физически, ни морально — из того, что есть. Такие люди составляют костяк нации. Можно не соглашаться с их принципами и убеждениями, но дело не в принципах и убеждениях, а в жизненной позиции.

А вот почему «герой» всегда уходит… Просто героя после его подвига в произведении больше некуда девать. Это драма и жизни, и литературы. Оставить героя в его мире — значит лишить этот мир героя. Получится ситуация Стаханова, который не сгорел на работе, выполняя по пятнадцать норм, а скромно спился. Герои должны уходить как Гагарин. Я не говорю, что Гагарин непременно бы спился, но бесстыжие и досужие языки быстро истрепали бы его подвиг. Это беда не героя, а обыденного мира. «Что имеем — не храним». Есть некое слово, на которое нечего возразить, и слово это — «гибель», «уход». После такой точки подвиг не подлежит инфляции и девальвации. Писатель более милосерден, чем жизнь, которая оставляет героя на потеху толпе — в мучительном противоречии высокого и низкого; писатель уводит героя от обыденности в смерть или в никуда. Но не потому, что герою нет места в жизни, а потому, что так проще избежать девальвации образа.

Я тут прикинул, что Ковязин из «Блуды и МУДО» по всем признакам всё-таки не «обычный среднерусский город», а скорее обычный волго-вятский или приуральский. И ещё: ваши персонажи преимущественно «придумки» или есть и взятые непосредственно из жизни?

В «Блуде» практически все персонажи списаны с натуры. Но это не имеет абсолютно никакого значения. Есть прототип, нет прототипа — произведению не важно. К тому же взаимоотношения «прототипа» и «персонажа» очень сложные и всякий раз индивидуальные. Объяснять что-либо в персонаже характером прототипа — пиксель. Искать прототипы или прямые и точные определения (вроде «волго-вятский» город или там «орловско-курский») для объяснения произведения — всё равно что объяснять чудо Ники Самофракийской качествами паросского мрамора.

Объяснять что-либо в романе обстоятельствами его создания — глупо. Всё равно что объяснять чудо Ники Самофракийской качествами паросского мрамора

Прочла все ваши книги. Получила огромное удовольствие. Спасибо. Когда моим детям исполнится лет двадцать, обязательно предложу им прочесть «Общагу-на-Крови». Хотелось бы узнать, что подвигло вас на написание «Блуды и МУДО»? Прекрасная книга!

Для меня романы появляются не из какого-либо повода, как в кино: «шёл, споткнулся, упал, очнулся — гипс». С романами такого не бывает. Я сравнил бы роман не с растением, проросшим из зерна, а с дождём. Нельзя сказать, какая конкретно капля была первой. Нельзя назвать причину, по которой дождь пошёл именно в это мгновение, а не секундой раньше или секундой позже. Но отчего собралась туча — сказать можно. Вот и про роман я могу сказать, что сумма впечатлений от жизни дошла до критической массы. Но конкретной соломинки, переломившей хребет верблюда, не было. Просто в один прекрасный день ты понимаешь, что уже придумываешь новую историю, уже в процессе — и всё. А когда процесс начался — и сам точно не знаешь.

Благодаря вашим книгам удаётся хоть немного отойти от мандельштамовского приговора «мы живём, под собою не чуя страны», размышляя над образами исторических и современных персонажей в тех противоречиях, которые ими движут. Многие современные талантливые писатели подчас увлекаются конспирологией, «натягивая» сюжет на метафизические парадоксы, а иногда кажется, что они пытаются то же самое проделать с читателем. Что, по-вашему, важнее для писателя в творчестве: обнаружить (предложить) некую модель реальности (мотивацию поступков героев и социальных процессов) или сложить картину из самобытных фрагментов-зарисовок?