Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

"Каарло, мы как раз хотели, чтобы Вы заговорили об этом, — сказал Стив. — Была ли договоренность о каком-нибудь сигнале в случае опасности?"

"Нет, — ответил Туоми, — и я не понимаю, почему. Было бы так легко. Просто опустив какую-нибудь запятую, я мог бы дать им знать".

Туоми надписал на конверте адрес учреждения в Хельсинки и вручил его Джеку, тот отдал его обратно. "Вы доверяете мне самому отправить его по почте?" — спросил Туоми.

"С этого момента у нас не остается другого выбора, как доверять друг другу".

В течение последующих недель смятение, уныние и страх Туоми росли. Он не мог представить себе никакого другого выхода из создавшегося положения кроме сделки, которую заключил с ФБР, однако испытывал чувство вины и стыда за свое сотрудничество с врагом. Он похудел и по ночам просыпался от ужасных кошмаров. Каждый незнакомец на улице казался ему посланным из Москвы наемным убийцей, каждый телефонный звонок или стук в дверь таил в себе опасность. Он страшился послания из Центра, боясь прочесть в нем свой приговор.

Послание из Центра должно было прийти 21 апреля. Когда над Куинзом только занялась заря, Туоми, следуя инструкциям, которые он выучил на память еще будучи в Москве, осторожно приблизился к проходу под железнодорожным мостом на 69-й улице, где был расположен один из тайников, служивший местом для получения и отправки донесений. Вокруг не было никого, единственным звуком было эхо его шагов. Он нагнулся, притворившись, будто завязывает шнурок на ботинке. Быстрым движением он снял с балки моста металлический контейнер с магнитом и спрятал его в свернутую трубкой газету "Нью-Йорк Таймс". Вернувшись в свою гостиницу "Статлер Хилтон" в Манхеттене двумя часами позже, он нашел Джека и Стива, ожидавших его с горячим кофе на столе.

В контейнере он обнаружил 3 000 долларов банкнотами по двадцать каждый и два листа, написанных симпатическими чернилами. "Расшифруйте один лист, а мы займемся вторым", — сказал Джек. Туоми следил, как с помощью принесенных им химических препаратов становятся видны на листах слова послания. Там говорилось: "Поздравляем с удачным путешествием. Легализация проходит успешно. Будьте осторожны и не спешите. Всего наилучшего. Шеф".

Стив похлопал Туоми по плечу. "Вот видите, они и понятия не имеют о том, что произошло. Вы только зря беспокоились".

Джек на удивление вежливо передал Туоми второй лист, еще мокрый от химических препаратов. Он содержал три коротких письма. Читая их, Туоми слышал голоса своих родных. Его жена писала: "Мой дорогой… Я тяжело работаю, но забываю обо всех трудностях, когда вижу наших детей… Мы все целуем тебя". От Виктора: "Я был просто счастлив получить твои подарки. Но больше всего я мечтаю увидеть тебя". От Ирины: "Папа, пожалуйста, возвращайся к нам. До свидания, папа".

Он перечитал все снова, не говоря ни слова.

"Каарло, давайте закончим работу сегодня пораньше и проведем вечер у меня дома, — сказал Джек. — Я хочу, чтобы Вы познакомились с моей семьей, моя жена — чудесная хозяйка".

Джек жил в доме на затененной деревьями боковой улице в Лонг Айленд Таун, на расстоянии часа езды от Манхеттена. Это был белый двухэтажный каркасный дом из восьми комнат, построенный в начале 30-х годов. Джек пристроил еще одну ванную комнату, расположенный отдельно небольшой рабочий кабинет, переделал кухню, построил каменный двор и отгородил забором территорию позади дома.

В гостиной Туоми приветствовала теплым рукопожатием жена Джека, рыжеволосая красивая женщина лет сорока. "Мы очень рады, что Вы смогли прийти. Нам всегда доставляет большое удовольствие знакомство с друзьями Джека."

Туоми не мог бы точно сказать, насколько много знала о нем хозяйка дома, но, как он скоро понял, ей было известно, что он иностранец и один в Нью-Йорке. Поболтав с ним немного, она пригласила его на кухню. "Если Вы простите меня за мой беспорядок, я попытаюсь дать Вам несколько советов. Они могут быть полезны, когда Вы сами начнете вести хозяйство". Заканчивая приготовление обеда, она наставляла Туоми относительно всевозможных видов замороженных продуктов, объясняла достоинства различных стиральных порошков и средств для уборки и предложила несколько меню для быстрого приготовления обеда. Туоми поражался множеству продуктов, но особое впечатление произвела на него искусно оборудованная и красиво оформленная кухня.

Перед самым обедом в столовую вошли и представились два сына-подростка Джека. Когда все сели за стол, Джек помолился, и Туоми вспомнил предупреждение одного из своих советских наставников — склонить голову и прикрыть глаза. Обед из жареной телятины с подливой и горячими пирожками был великолепен. Разговор велся в легкой и естественной манере. Присутствие Туоми, казалось, не действовало сдерживающс, и вся семья самым обычным образом обсуждала частные вопросы, будто он был одним из членов семьи: чья очередь была пользоваться машиной в субботу вечером, что телевизор нужно чинить второй раз за пять недель и исправить ли его еще раз или купить новый, а на эти деньги приобрести новый радиоприемник; захотят ли все встать до шести часов утра для воскресной мессы, чтобы Джек мог принять приглашение играть в гольф в девять часов утра?