Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Позже Дон, вернувшийся из соседней комнаты, сказал: "У меня опять имеются для Вас, Каарло, плохие новости, — сказал он. — Морские власти сообщают нам, что нет такого финского судна, какое Вы нам описали. А также мы обнаружили еще кое-что".

Он поставил на стол бутылочку с таблетками слабительного, которые Туоми получил в Москве. "Мы нашли это в Вашем портфеле, — сказал он. — Что внутри?"

"Лекарство", — ответил Туоми.

Таблетки были производства распространенной в Америке фармацевтической фабрики. Дон поставил на стол точно такую же бутылочку. Из каждой он выбрал по таблетке, положил рядом с бутылочками и разрезал каждую карманным ножом. "Посмотрите, — сказал он. — Эта таблетка совершенно белая внутри. Таблетка же из Вашей бутылочки — розовая внутри. Как Вы объясните это?"

"Не знаю", — ответил Туоми.

"А вот в нашей лаборатории пришли к довольно интересному выводу, — сказал Дон. — Они уверены, что Ваши таблетки содержат особый химический состав, не производящийся в Соединенных Штатах, и это вещество используется для тайнописи. Что Вы скажете об этом?"

"Мне нечего сказать".

"Пришло время поговорить откровенно, — продолжал Дон. — Все говорит о том, что Вы являетесь советским агентом, засланным сюда со шпионским заданием. Мы знаем, что дело обстоит именно так. Вы находитесь в этой стране нелегально. Все, что требуется от нас — отослать Вас обратно к русским. Они позаботятся о Вас вместо нас". Он замолк.

"Подумайте об этом. Если Вы объясните, каким образом все произошло, Вам никто не поверит. Люди, планировавшие всю эту операцию, просто не поверят, что ошибки были сделаны ими. Они будут думать, что Вы допустили какой-то грубый промах. Вас будут подозревать в делах куда более худших. Никакие Ваши оправдания не смогут убедить Ваших начальников, что Вы не заключили с нами сделку и что мы не послали Вас обратно в качестве американского агента. В любом случае Ваше будущее дома не выглядит многообещающим, не так ли?"

Он едва успел произнести эти слова, как Туоми взорвался. "Почему это я должен сотрудничать с представителями гибнущей системы? — крикнул он. — Вы проигрываете битву! Победа на нашей стороне!"

Это была первая ошибка Туоми, и агенты воспользовались ею.

"За последние пару месяцев Вы довольно много путешествовали по стране, — ответил Джек. — Неужели ее режим выглядит разваливающимся?"

"Это не произойдет за одну ночь, — ответил Туоми. — Но крушение капитализма неизбежно исторически".

После этих слов Туоми и агенты ФБР пустились в ожесточенный идеологический спор. Туоми самым серьезным образом повторял все марксистские, социалистические, антиамериканские догмы, которые впитал в себя за двадцать пять лет пребывания в Советском Союзе. Агенты с некоторыми из них соглашались, другие высмеивали. "Каарло, перед нами в этой стране стоят серьезные проблемы, — сказал Дон. — Но, по крайней мере, мы можем попытаться решить их избирательной урной". Спор затянулся далеко за полночь.

"Мы зашли в тупик, — сказал наконец Дон. — Позвольте мне закончить начатую ранее мысль. Если Вы согласитесь работать с нами, мы сможем обернуть дело так, будто Вам удалось выполнить все Ваши задания. Когда-нибудь Вас позовут обратно, и Вы сможете вернуться домой без того, чтобы кто-либо узнал о случившемся. Вы сможете получить все вознаграждения, положенные удачно действовавшему нелегальному агенту. Вы сможете вести совершенно нормальную жизнь в Вашей стране.

Я знаю, что в данный момент все кажется Вам ужасно беспросветным, — продолжал Дон. — Я понимаю также, что Вам очень нелегко принять сейчас решение. Однако Вам придется принять его очень скоро. Каждый день Вашей бездеятельности лишь подвергает Вас все большей опасности. Центр часто тайно проверяет своих нелегальных агентов. Возможно, что какой-нибудь агент уже ищет Вас".

Туоми был очень подавлен. Мысль о предательстве своих учителей, своей страны и всего, во что он верил, сделала его слабым и больным. Ему пришло в голову притвориться и разыграть сотрудничество с ФБР до тех пор, пока он не сможет улететь в Мексику или же попросить убежища в советском посольстве в Вашингтоне. Однако о каком бы пути спасения он ни думал, все кончалось конфронтацией с советскими следователями. В конце концов ему придется убедить их, что он не продался, что был раскрыт не по своей вине. И чем больше он размышлял, тем сильнее одолевали его сомнения в том, что ему в Москве поверят.