Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

— Даже не задумывался об этом, потому что тогда время такое было. Это сейчас психология очень развита, а тогда все это было в зачаточном состоянии. По телевизору показывали только этих специалистов. И что бы я рассказал им? Я, если честно, тогда не понимал, что это ненормально — убивать. В этом-то вся и проблема. Понятное дело, что убийство противозаконно, но что это ненормально, такого понимания не было. В Москве в то время многое было противозаконно. И что? Я вам пытаюсь объяснить, что механизм, мне кажется, немножко по-другому строится. Не надо искать причину, почему ты хочешь убить, надо просто не убивать.

— Представим, что вас завтра отпускают. Вы же не можете гарантировать, что вы не пойдете и не убьете кого-то, раз вы не нашли причину своих прошлых убийств.

— Почему? Я, конечно, могу гарантировать. Повзрослел. Никого пальцем больше не тронул.

— Это вы так говорите, потому что окружены охраной.

— При чем тут охрана? Охрана тут совершенно ни при чем. Если человек хочет, он делает. Если не хочет, он не делает. И в наших стенах совершается много преступлений. Когда я убивал, я не видел причин себя ограничивать. А сейчас вижу. И в этом не тюрьма помогла, а возраст. Потому что появились какие-то другие приоритеты, другие цели.

— Какие?

— Семья, например. Ребенок-то появился, когда меня уже посадили.

— Жена вас не бросила?

— Нет, хотя я сам сказал, что не хочу, чтобы она ко мне приезжала. Мы переписываемся, общаемся.

— Простила вас?

— Она на меня и не обижалась. Да и на что?

— Ну как — по сути, вы ей изменяли. Все эти женщины, которых вы убили, вы же с ними вступали в половой контакт.

— Гражданская жена ведь.

— И что? То есть она считала, что это нормально?

— Я не знаю, что она считает, мы с ней сейчас только по переписке общаемся. У нас есть общий ребенок, общий интерес. А все остальное… Я тоже не ставил ей условий, что нельзя ни с кем знакомиться.

— Вы с родителями общаетесь?

— С мамой. Папа умер. Она, естественно, была в шоке, когда меня посадили. Но она не говорила: «Сынок, что же это такое?» У нас с матерью не такие отношения. Мы по-другому общаемся. Немножко отстраненно.

— А почему?

— Хороший вопрос. Почему? Потому что так.

— Испытываете чувство вины перед всеми жертвами? Перед их семьями? Работаете, чтобы выплатить деньги по искам потерпевшим?

— В какой-то мере, конечно, испытываю. Но кошмары не снятся. Исков у меня нет ни одного. Но, когда тут появятся производственные цеха, я бы хотел устроиться. Вот что нужно сделать, чтобы подобных преступлений больше не было? Больше занимать людей. Я считаю, что я по этой дорожке пошел из-за того, что у меня не было четкого понятия, что делать.

Самые лихие бандиты кровавых 1990-х до сих пор живы. Одни на воле, другие — за решеткой. Но есть среди них «особые экземпляры», как выразился один из сыщиков, занимавшийся в советские годы расследованием громких дел ОПГ. Родные братья Иконниковы — тот самый случай.

Олега и Эдуарда в 1996 году приговорили к смертной казни за убийства и бандитизм. В виде исключения суд разрешил братьям находиться в ожидании расстрела в одной камере. Самого страшного, к счастью для них, не произошло: смертную казнь обоим заменили на пожизненное лишение свободы.

За решеткой Олег неожиданно открыл в себе писательский дар, а Эдуард — музыкальный. Талант криминальный уступил место творческому. Иконников-старший по-прежнему в колонии для пожизненно осужденных (сейчас в «Снежинке»), но известен на воле своими рассказами. Иконников-младший — на свободе (Верховный суд снизил ему срок до 15 лет, которые давно истекли), выступает с собственной группой. Я встретилась с обоими братьями, чтобы выслушать их историю из первых уст.

«Я воровал, грабил и убивал. Затем сам схлопотал свинцового шмеля. Из навылет простреленной шеи текла мне под щеку моя черная почему-то кровь. Некоторые преступления я совершал хладнокровно, на других адреналинило. Иногда совесть мучила сознание и душу, иногда нет. Взяли меня раненого, без сознания, иначе живым бы я не сдался».

По уголовному делу братьев Иконниковых можно писать историю криминальной России эпохи 90-х. Они были первыми настоящими бандитами в Забайкалье. Банда первомайцев (поселок, где жили в то время Иконниковы, называется Первомайский) была создана в 1991 году старшим братом Олегом, отмотавшим не один срок за кражи и грабежи. Входило в нее несколько человек, ранее отбывавших наказание, и бывший сотрудник ГАИ по имени Костя.