Михаил Габович - Памятник и праздник - этнография Дня Победы

О том же вспоминает и Юлиус Декснис, председатель Союза ветеранов Второй мировой войны, сражавшихся на стороне антигитлеровской коалиции, в одном из проведенных мною 24 апреля 2010 года интервью.

Когда Литва в 2004 году стала членом ЕСи НАТО, Закон о праздничных памятных датах был расширен. Новые дополнительные положения предписывали праздновать 1 мая как День вступления в ЕС, а 9 мая как День Европы.

Весной 1944 года немецкими оккупационным властями было создано подразделение из литовцев, которое должно было под руководством Повиласа Плехавичуса вместе с немцами сражаться с советскими и польскими партизанами (Lietuvos Vietinė rinktinė — литовские части особого назначения). Но после формирования подразделения оно было отобрано у генерала Плехавичуса и перешло в подчинение немецкому командованию, чему некоторые литовцы оказали сопротивление. 86 литовцев были расстреляны в Понарах. Об их гибели напоминает поставленный в 2004 году памятник.

Посол с 2008 по 2013 год.

Музей в Панарах формально является филиалом Государственного вильнюсского Еврейского музея Литвы.

Главный раввин до 2015 года.

Во время полевого исследования было взято около 30 коротких интервью. Большинству интервьюируемых было между 14 и 20 годами, чаще всего это были школьники, некоторые уже работали.

«Внутренняя потребность», «зов души», «зов сердца». Некоторые говорят: «Для меня невообразимо не прийти сюда». Интервью, проведенные 9 мая 2013 года.

Болгарская социалистическая партия — бывшая Болгарская коммунистическая партия, название было изменено в 1990 году.

Классификатор и календарь были созданы экспертной комиссией согласно решению Государственного совета от 1978 года по развитию и внедрению фестивально-праздничной системы в Болгарии в соответствии с коммунистическим образованием населения. Я благодарна Ивану Еленкову за предоставленный материал.

Монумент Александру II, расположенный у здания Народного собрания в центре Софии, остался на своем месте, но надпись на нем была изменена: «Царь-освободитель» превратился в «Братьев-освободителей», а «бульвар Царя-освободителя» был переименован в «Русский бульвар».

Бывший участник военных действий упомянул, что пошел на фронт добровольцем осенью 1944-го.

В конце 1950-х правящий режим ввел статус «активного борца с фашизмом и капитализмом», который в основном относился к членам коммунистической партии, вступившим в нее до 1945 года (особенно репрессированных по политическим основаниям), участникам боевых действий и их помощникам. Закон о ветеранах войны был принят в декабре 1999 года.

Были установлены (и до сих пор стоят) сотни памятников российской и советской армии, памятники партизанам-коммунистам и их соратникам, но отсутствует мемориал, посвященный участию болгарской армии в войне и ее потерям в ходе боевых действия. Местные памятники погибшим на войне в деревнях и небольших городах, как правило, имеют весьма скромный вид.

Архитектор Данко Митов возглавил группу, в которую вошли архитекторы Иван Василев, Любен Нейков и Борис Капитанов, скульпторы Иван Фунев, Мара Георгиева, Любомир Далчев, Петр Дойчинов, Васка Емануилова, Васил Зидаров, Иван Лазаров, а также художник Борис Ангелушев. Васка Емануилова и Мара Георгиева соорудили 8-метровую центральную композицию на 37-метровом пьедестале; композиция изображала советского солдата, рабочего и мать с ребенком. Горельеф на восточной стороне пьедестала — «Октябрь 1917» (автор — Любомир Далчев), на южной стороне — «Все для фронта, все для Победы» (работы Петра Дойчинова и других), а на западной стороне — «СССР в Великой Отечественной войне» (автор Васил Зидаров и другие). Две группы перед памятником, изображающие болгарский народ, который приветствует советскую армию, выполнили Иван Фунев и его коллеги.

Протест исходил как от БСП и советов военных ветеранов, так и от некоторых культурных объединений.

Подобная риторика отзывается эхом популистского национализма, характерного для современной Болгарии, равно как и беспокойством по поводу экономической зависимости от российских монополий.

В этом разделе я в значительной степени опираюсь на работу Кристины Димитровой, в которой она изучает типы «присвоения» памятника молодежью, и в особенности, на ее интервью, взятые в октябре-ноябре 2011 года у 14 человек в возрасте между 17-ю и 27 годами и одного 39-летнего респондента. Также я пользуюсь своими наблюдениями, сделанными весной и летом 2013 года.