Коллектив авторов - Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

В жизни многое представляется зыбким и даже призрачным. Самый достоверный, подтвержденный надежнейшими источниками факт будет выглядеть фейком, если писатель не нашел для него подходящих средств выражения. Читатель никогда не получает абсолютно объективной информации – сам отбор одних фактов для подробного освещения и умолчание (или беглое упоминание) других уже подразумевает одни выводы и мешает сформироваться другим. На мой взгляд, повышенный интерес к нон-фикшн – это следствие кризиса доверия к литературе как таковой. Тот самый «брак по расчету», который мало кого устраивает по-настоящему, почти всегда оставаясь только синицей в руке, пусть даже порой и довольно упитанной.

Среди актуальных литературных тенденций более всего занимает меня размывание границ между жанрами, срастание жанровых форм, усвоение ими возможностей друг друга, что расширяет и смысловое поле каждого из них. Первое – и, пожалуй, самое яркое, – что приходит в голову: «романс» «Памяти памяти» (2018) Марии Степановой. Авторский жанр? Почему бы не продумать этот текст в таком направлении? Книга совмещает и сращивает возможности романа и эссе (притом от последнего заимствуется очень многое), мемуаров и исследования, документа – чужого и доэстетического слова – и авторского, эстетически значимого и пристрастного высказывания.

С другой стороны, художественному, сюжетному явно тесно в собственных рамках, и оно ищет путей саморасширения и самопреодоления, и находит. Из относительно недавних чтений, укрепляющих во мне это чувство, я бы назвала два текста – совсем не родственных друг другу ни в каких иных отношениях, даже, пожалуй, друг другу противоположных. Первый – максимально спонтанный, второй – тщательно выращенный; первый – не озабоченный «красотой» вообще, а более всего стремящийся к точности, второй – самоценно-красивый даже тогда, когда повествует о некрасивом.

Первый – «Дым внутрь погоды» (2017) Андрея Левкина. Текст, ускользающий от жанровых определений вообще, принципиально пренебрегающий – что, впрочем, характерно для Левкина – даже различием между черновиком и чистовиком, между текстом становящимся, нащупывающим свои пути и варианты, всегда готовым от каждого из них отказаться – и обретшим законченность. Это текст-исследование собственного восприятия реальности, «внутренние хроники».

Второй – куда более вроде бы внятный в жанровом отношении роман Лены Элтанг «Царь велел тебя повесить» (2017). Жизнь, вмещенная в этот текст, совершенно перерастает организующий ее сюжет (из числа тех, что более всего обжиты массовой литературой: убийство, расследование, семейные тайны), вытесняет его из читательского внимания, терпит его только потому, что нужно же всему этому обилию жизни на чем-то держаться, нужно же иметь повод сказать себя. Этот текст перерастает все, чего там вообще-то много: и бытописание, и психологию с этнографией, и становится чистым событием языка, торжествующей речи, смыкаясь в этом отношении с поэзией.

Пример с совсем другой стороны той же широкой и размытой полосы явлений межжанрового взаимодействия – «Очень быстро об одном человеке» Шаши Мартыновой. Сборничек из 25 коротких текстов, которые формально, по внешней и внутренней организованности – верлибры, но с родовыми свойствами прозы. У каждого – ясный, динамично изложенный сюжет, притом не столько сюжет-событие, сколько сюжет-формула, сюжет-тайна, обозначающий структуры человеческого существования.

В начале этого года в связи с романом Линор Горалик «Все, способные дышать дыхание» (2019) мне уже случалось упомянуть о «постапокалиптическом тексте» русской литературы. К «постапокалиптике», не без оснований, уже относили этот роман критики, хотя он настолько шире и сложнее «постапокалиптики», что вообще, по сути, о другом. За минувшие с тех пор несколько месяцев в поле моего читательского зрения – совсем вроде бы не заточенного ни под какую постапокалиптику – тексты об устройстве мира (или какой-либо из его частей) после Глобальной Катастрофы, Безвозвратно Изменившей Все, попадают буквально один за другим. И все глобальные – не хуже сразившей мир Катастрофы: не рассказы, не повести, сразу – большие романы, рассматривающие созданный Катастрофой мир подробно, внимательно и со многих сторон. Перечисляю первое, что идет на ум: «Ночь» (2019) Виктора Мартиновича, «Вонгозеро» (2011) Яны Вагнер, «Остров Сахалин» (2018) Эдуарда Веркина, совсем новенький «Промежуток» (2019) Инги Кузнецовой. Наверняка что-то пропустила.