Марк Котлярский - Вокруг меня, или 100 писем, извлеченных из Фейсбука

– Понимаешь, знавал я одного парня, который на ресницах выцарапал слово «дерьмо». Так вот, когда он видел таких как мы, он закрывал глаза.

Не знаю почему, но после этой программы, мне тоже захотелось прикрыть глаза…

Большая группа людей работает над этой программой, не считая артистов.

Но, вот, выходят на сцену мега-звезды и просто звезды, поздравляют Дубовицкую, и не могу понять: то ли они действительно над ней издеваются, то ли это такая странная, завуалированная форма надоевшего отбывания «наказания» и «аншлаговской повинности».

И смех звучит заранее записанный, порой даже не дожидаясь поданной реплики.

Грустно…

И вдруг подумал (не смейтесь): а какая разница между Магомаевым и той же (прости Господи) Ваенгой?

И вот, что я надумал.

Да, Ваенга действительно собирает стадионы, как в свое время Муслим; и значит, сегодня она потребна публике («какое время на дворе – таков Мессия», А. Вознесенский).

Но…

При всем уважении к поклонникам певицы, хочу заметить, что на месте Ванги мог быть кто угодно.

Вот, понимаете, на месте Магомаева не мог быть кто угодно, потому что это – МАГОМАЕВ, единственный и неповторимый гений советской эстрады. А на месте Ваенги, Маши Распутиной, Кати Лель и прочего сонма певцов и певиц – может быть кто угодно, вопрос только в том, кто их раскручивает и кто сколько в них вкладывает…

Интервьюер умиляется все время так, будто ему еще до передачи заплатили большие деньги за эту умильность.

Наконец, также умильно спрашивает:

– А, вот, дескать, говорят, что при всей своей энергичности, при всей своей витальности Донцова вряд ли смогла писать столько, сколько она пишет. Правда ли, что на Вас работают литературные негры?

– Правда, – ничтоже сумняшеся отвечает Донцова, – вот они! – и показывает на своих, шныряющих по дому пятерых мопсов.

Я бы на месте тех, кто работает на эту даму, обиделся: сравнить их с мопсами?!

Бог с ним с его мнением по поводу собственного еврейства:

«Я еврей, но мне от этого ни жарко и ни холодно. Еврей? Ну и слава богу! меня вообще очень раздражают еврейские тусовки. Выступать перед евреями – хуже всего…»

В конце концов, это личное мнение этого Ростислава (расти, Слава, может, поумнеешь!). Но когда на вопрос интервьюера, был ли он в Израиле и каковы впечатления, Хаит отвечает: «Мне там совершенно не понравилось. Правда, я был только в Эйлате», – тут уже, как я думаю, перейдена граница разумного и начинается вальс мудачества…

Крупными (я бы сказал – жирными) буквами в самом низу выведено:

«История страны – история динамо»…

По-моему, лучше и не скажешь…

И я решил: напишу. Но только не некролог, потому что некролог – это самое последнее, что может быть данью памяти столь незаурядного человека, каким был Женя.

Трудно поверить, но я был знаком с ним более двадцати лет; наверное, с того момента, когда я переступил порог его знаменитого книжного магазина «Болеславский», располагавшегося по своему неизменному адресу с начала тридцатых годов прошлого века – Алленби 72.

За это время магазин сменил всего трех хозяев: первым был собственно Болеславский, вторым – знаменитый израильский композитор Саша Аргов и третьим – Женя Лейбович. И есть какая-то грустная ирония судьбы в том, что он был последним хозяином этого магазина. После закрытия было такое ощущение, что закрылась какая-то очень важная страница в истории Тель-Авива, в истории его бесшабашного русскоязычного братства.