Альберт Савин - Публичное обнажение истины. По материалам авторских работ

Куда популярнее укреплять веру, сопряжёную с вручением мандатов на властное распоряжение природными богатствами, денежными потоками и самими судьбами людей – на вербальную веру на-слово! Кто же (если что) – привлечёт неприкосновенного депутата к возмещению ущерба?

По основному вопросу философии

Много, на поверку, оказывается таких вопросов в философии. Автор выбирает из них всего лишь один – вопрос о сущности материи.

Маркс, например, выступал за вещественно-предметную сущность материи, но он также и допускал, что подобные объекты, отражённые в голове – каким-то образом преобразуются в образы и мысли, уже не подчиняющиеся никаким материальным законам. А Энгельс утверждал, что материя – это вообще всего лишь философское понятие или чистое создание мысли и абстракция. Современные учёные остановились на некоторых очаровательных частицах, философы застопорились на физических полях и неких аурах, психологи и хирурги никак не могут поймать в микроскоп т.н. душу, а биологи-диетологи так и не способны определить калорийность т.н. духовной пищи.

Одним словом – проблема соотношения вещественно-материального с бесплотно-идеальным так и осталась неразрешённой даже самыми убеждёнными материалистами, и это было по сути капитуляцией перед идеализмом и укреплением его пъедестала.

Однако, можно поставить вопрос и иначе. Понятия *идеал* и *идеальный* – имеет кроме недосягаемого и непререкаемого абсолюта и другой смысл – как нечто более совершенное из того, что имеем, ощющаем и осязаем. А если так – то возникает второй вопрос: а не может ли вещественная материя, не теряя своей сущности – достигать именно такого, самого совершенного уровня – уровня идеала и идеи, но идеи материальной, а отнюдь не бесплотно-мистической? Например – становиться мыслью и абстракцией.

А почему нет? Если опустить классическую рефлекторную дугу Павлова до нанауровневых нейронных флик-флексов, формирующих сигналы управления как мыслительными функциями мозга, так и силовыми функциями организма. Другое дело – каким образом непомерные материальные объекты помещаются в столь маленькой голове.

Обобщая все ведущие философские позиции и течения, нетрудно увидеть, что каждые из них в отдельности представляют из себя подлинные кладези мудрых советов о том, как правильно жить. Однако, если собрать их воедино, они непременно начнут подменять одни правильные положения другими – более правильными, и в конечном счете разделятся на две стороны, с прямо потивоположными правдами.

Таким образом истины, абсолютные в собственной позиции, в общем – становятся относительными. Очевидно, что именно по этой причине человечество так и не знает, как же жить абсолютно правильно. А если еще больше обобщить философские позиции, то они в конечном счёте разделятся на материалистические – во плоти и идеалистические бесплотные. Подтверждением тому является сам человек, сущность которого поделена надвое: физиологическую и духовную.

Однако наряду с подобным традиционным делением человеческой сущности – в ходе эволюционного развития человеческого индивида появился третий вариант сущности человека – как обладателя высшей формы живой материи – интеллекта. Интеллекта, который в обыденной повседневности именуется рассудком и совершенно поверхностно сводится к рациональности, противопоставляемой свободе чувств (физиологии) и ограничивающей свободу идеи (духа).

Вот это нечто пока среднее между физиологией и духом стало отличаться одним качеством: ему мало воспринять истину бытия, а тем более абсолютную, которая при обобщении оказывается относительной. И эта относительность явилась первым подтверждением погрешимости абсолютной истины как таковой. При этом прежде всего взбунтовалась сущность физиологическая. Если ей отведена добрая половина человеческой ипостаси, то хотя бы эта половина получила право требовать для большей достоверности ориентации в пространстве и времени.

Проблема переходит в русло познания – как разобраться в этом единстве противоположностей: либо безоговорочной верой на слово, либо отрешенным равнодушием, либо активными попытками проникновения в суть истины самому. Для последнего варианта сразу возникает множество первопроходческих проблем, самая главная из которых – как подступиться к познанию истины.

Очевидно, что истине сопутствовали или она предполагает – целый ряд событий, в том числе в иных мирах столь же тонких, сколь и сама истина. Но для нас – обитателей вполне материальной планеты, с индивидами из материальной плоти и чувственными органами восприятия – эти события предстают в двух вариантах: либо они являются перед нами, либо – нет. Если события являются, то на них и ориентируемся. Но среди событий много таких, которые – не проявляются или являются от случая к случаю и, очевидно, не могут служить надежными ориентирами бытия.