Кнут Гамсун - О духовной жизни современной Америки

Американское приветствие — это жаргонный английский окрик, громогласный, но довольно-таки бессмысленный, попросту говоря, словесный нонсенс, пустопорожний клич, брошенный на бегу. В уличной суете янки оглушает меня бессмысленным Вопросом, на который я могу ответить ему, лишь бросившись его догонять! Спрашивать меня у всех на виду, «как я делаю делать», даже если я вышел из дома с твердым намерением не ввязываться ни в какие пререкания с кем бы то ни было, — значит нанести мне оскорбление в такую минуту, когда я против него беззащитен. Американское приветствие настолько лишено всякого смысла и нелепо, что в Норвегии человека, вздумавшего здороваться с другими таким образом, отправили бы в сумасшедший дом.

В Америке человек, придя в театр, может разгуливать по партеру, не снимая шляпы: он не считает себя обязанным соблюдать учтивость по отношению к другим зрителям. Только заняв свое место и сбросив с себя пальто, которое он тут же сложит, чтобы удобней усесться на нем, — только после этого он наконец снимет шляпу. А в варьете и комической опере он и вовсе не станет ее снимать, зато непременно скинет пиджак, а в жаркое время года — еще и жилет. Когда янки входит в гостиную к другому янки, ему не стыдно при этом остаться в шляпе, в Америке принято поступать, как кому заблагорассудится. Если же человек пришел в дом в обеденное время, он тотчас присаживается к столу, как любой другой подсел бы к верстаку, не делая никакого различия между отдыхом и трудом, нисколько не считаясь ни с хозяином, ни с хозяйкой дома. Правда, только по случаю обеда или ужина гостю предложат освежиться какими-нибудь Напитками. Он же примет это как должное, как причитающуюся ему порцию рациона, которую он волен проглотить или отвергнуть. И есть он станет торопливо, как рассыльный какой-нибудь, быстро, вроде бы по обязанности, с привычным проворством разделается с бифштексом. Он не позволит себе насладиться угощением, а попросту проглотит его, походя вонзая в него зубы, с геройской отвагой атакуя этот кусок мяса: ведь он должен управиться с ним в считанные минуты — нет у него времени церемониться с каким-то жалким бифштексом. А управившись с ним, посетитель молча встанет из-за стола, даже если он гость, по всем правилам приглашенный в дом, но и тогда легким кивком не удостоит хозяев: его благодарность — это полнейшая неблагодарность. Как-то раз, забывшись, я в сходных обстоятельствах поклонился хозяйке дома, что сильно ее смутило, но еще больше смутился я сам, услышав ее ответ: «Спасибо, но я не танцую!» — «Конечно, — извиняющимся тоном проговорил я, — я тоже считаю, что танцевать после обеда как-то неловко». На этом мы и расстались.

Общенационален бездуховный характер американского этикета, отсутствие в нем идеального начала. Нравы предместий и обычаи древней аристократической страны взял на вооружение народ новехоньких, с иголочки, демократов, понимающих свободу как нескончаемую череду свобод и превративших почтительность в форму, лишенную содержания. Когда американец в знак приветствия что-то восклицает, выкрикивает слова, лишенные всякого смысла, то это всего лишь приветствие и выбрано оно потому, что великолепно передает настроение янки, — это восклицание, и ничего больше. А когда гость, поднявшись из-за стола, даже не почтит хозяйку поклоном в знак благодарности за угощение, — то было бы ошибкой воспринимать его поведение как проявление раскованности, свободы от всех и всяческих церемоний, а не то как пример той «непосредственности» и «естественности», которыми американцы славятся во всем мире, нет, это попросту бессодержательная церемония. Американский церемониал предписывает: не благодарить за еду. Этикет в том и состоит, чтобы не делать этого. Зато при встрече полагается приветствовать человека так громогласно, чтобы у него зазвенело в ушах. Такое тоже предписывается этикетом. Насколько редки и скудны проявления учтивости на американских улицах, настолько же сух и непривлекателен этикет, принятый в американских домах.

Нация, преисполненная патриотизма и ненавидящая чужеземцев, народ, не имеющий своей национальной литературы и искусства, коррумпированное общество с материалистическим образом жизни, торжествующая бездуховность!

Роберт Бьюкенен и Герберт Спенсер в самом сердце Америки отважились с риском для жизни высказаться подобным образом об Америке и американцах.