Александр Проханов - Симфония «Пятой Империи»

А.П.: А что стимулирует это развитие? Может быть, конкуренция между фирмами и конструкторскими бюро?

И.С.:Я не понимаю, как в одной стране можно иметь два конструкторских бюро по производству лодок. Например, во Франции – одно конструкторское бюро. А у них – третий флот мира. И крейсера, и лодки, и корабли на воздушной подушке – все исполняет одно КБ. Я спрашиваю руководителя: «Но ведь это же монополия? Нет конкуренции?» Он долго не мог понять. Внутри одной страны какая-то конкуренция? Распыление гигантских средств. Конкуренция по кораблю? Абсурд. Какой выбрать дизель – нужна конкуренция. Какую выбрать автоматику – нужна конкуренция. А по кораблю в целом? Не знаю. Например, разница между нашими «рубиновскими» лодками и нашим собратом «Малахитом» – ограждение палубы и разная конфигурация рубки. Все остальное идентично. Вкусовые различия. Сейчас проблема в другом. Молодежь идет в КБ. Мы взяли четыреста человек прекрасной молодежи из институтов, из «корабелки». Через три года некоторые, наиболее способные, стали уходить. Женились, дети, семья, надо кормить. Спрашиваю: «Куда уходишь? Великолепную профессию потеряешь!» Отвечает: «Я профессию потеряю, зато семью сохраню». И уходит каким-нибудь менеджером или дилером. Чем распылять средства в ненужной «внутренней» конкуренции, надо их сконцентрировать в рамках одного КБ.

А.П.: В советское время много говорили о «космической цивилизации» и о «подводной цивилизации». Помню, еще молодым писателем, я познакомился с адмиралом Горшковым. В своем кабинете, крутя огромный тяжелый глобус, говорил о «подводной цивилизации», разумея под ней не только подводные лодки, военную борьбу, протекающую в глубине морей, но и подводные поселения, подводные предприятия, жизнь человечества под водой. Сейчас это куда-то ушло, перетекло в область фантастики.

И.С.:Нет, никуда это не ушло. Всем ясно, что при таком росте населения Земли – 12 миллиардов к двадцатому году, ресурсов земных не хватит. Поэтому океан, обладающий гигантскими ресурсами, будет осваиваться. Сегодня ринулись в океан за добычей газа. У России богатейшие шельфы. Наша фирма проектирует ледостойкие платформы, глубоководные аппараты. За рубежом освоили технологии погружения до 1600 метров. Наше газоносное Штокмановское месторождение – 300 метров. Сейчас для его освоения приглашают иностранцев, будто у нас не существует своих возможностей. Понятно почему. Если иностранцы, то поездки за границу, приемы, все зарубежное великолепие. Но привлеченные к разработкам иностранцы обращаются к нам. Например, одна мощная французская фирма попросила нас спроектировать подводную лодочку, которая будет становиться на выведенные со дна «окончания» – трубы, вентили, заглушки – и оттуда управлять ими. Экипажи будут работать вахтенными методами. Мы спроектировали прекрасную лодку. Французы были в восторге. «Нам так понравилось, как вы все это сделали. Мы хотим и дальше привлекать вас к работам». А почему? Да мы за всю работу взяли 30 тысяч евро, а западный исполнитель содрал бы с них на порядок больше. Сообразили. Немцы нас уже наняли, французы нанимают. Когда же русские?

А.П.: Помню, были сообщения, что Потанин хотел зафрахтовать подводный флот и перевозить подо льдом никель. Где эти идеи?

И.С.:Пока во главе «газовых дел» был Богданчиков, он нас зарядил, дал нам фронт работ. Но потом он «ушел в нефть», а все газовые месторождения купил Газпром. А он привык работать с иностранцами.

А.П.: Мне показалось, что вы исполнены некоторого внутреннего скептицизма и академической печали.

И.С.:Вы ошибаетесь. Если бы я жил в печали, я бы давно концы отдал. Я по своей натуре оптимист. Просто я вижу все трудности и не всегда понимаю, как с этим бороться. Сомнения остаются, но мы вкалываем.

Из беседы с директором судостроительного завода Владимиром Леонидовичем Александровым у причальной стенки завода, где покоилась на воде лодка «Лада», окруженная невской синевой и далекими отражениями золотых куполов. Словно корабль был частью великолепного города, под стать его статуям, дворцам и соборам.

Александр Проханов: Владимир Леонидович, что значит создание этой лодки для флота, для завода, для города и для России в целом?

Владимир Александров:Все эти вещи взаимосвязаны. Для завода это означает, что он находится на таком производственном, технологическом, организационном уровне, который позволяет создавать изделия мирового класса. Квалификация рабочих, познания инженеров, информационные технологии проектирования, парк заводского оборудования помогли создать лодку, не уступающую, а по иным параметрам и превосходящую немецкую подводную лодку 212 и 214-го проекта, французские лодки и лодки других стран. Низкая шумность, высокая скрытность, продленная автономность плавания, уменьшенное водоизмещение, новая архитектурная форма, новый двигатель, мощнейший гидроакустический комплекс, новое, сверхточное, с мощным поражением оружие, малочисленный экипаж, создание комфортных условий для проживания моряков и надежная техника. Подводная лодка – это компромисс множества технических решений, который опирается на прежний опыт. Наш завод построил 302 подводные лодки, в том числе и знаменитую лодку 641-го проекта, которая за изящество, маневренность, быстроту хода получила у «натовцев» название «Фокстрот», принимала участие во всех «горячих точках», в том числе и в Карибском кризисе. На «Ладе» использовался опыт не только судостроительных организаций, но и передовые открытия, накопленные в авиации и космической сфере. В этом смысле «Лада» являет собой синтез всей отечественной науки и техники. Флот, получая серию этих кораблей, начинает долгожданную модернизацию, что не просто усилит его боеспособность, но вдохнет новую атмосферу в морские коллективы, которые хотят плавать, повышать мастерство, добиваться карьерного роста. Мы намерены выпускать 2–3 лодки в год, соизмеряя потребности флота и возможности военного заказа.