Николай Анастасьев - Фолкнер - Очерк творчества

Следовательно, и тут Сноупс берет верх, да и вообще покидает Французову Балку победителем, в чем, кстати, сказывается трезвый реализм Фолкнера, верность его правде действительности, пораженной недугом сноупсизма. Но энергия сатирического отрицания, вложенного в этот образ, энергия, которая просто должна, не может не разрядиться, а с другой стороны, неумирающая вера художника в человека и скрытые силы его духа, — все это говорит о том, что победа Сноупса — дело временное, что вся борьба — истинная борьба — еще впереди.

Получилось, правда, так, что дальнейшее развитие действия, новый поворот художественной мысли оказались отложенными до «Особняка». Потому что вторая часть трилогии — «Город» (1957) представляет собою только своего рода количественное прибавление к уже рассказанному: в Джефферсон хлынули другие Сноупсы, наглые, беззастенчивые, но не столь удачливые, как Флем; больше внимания уделяется конкретным способам обогащения центрального персонажа: спекуляции на электростанции, деятельность в условиях "сухого закона", завоевание места в банке путем шантажа Юлы и ее любовника, Манфреда де Спейна и т. д.

В «Городе», правда, накапливается, по сравнению с «Деревушкой», удельный вес реальных противников сноупсизма — не зря и рассказ ведется поочередно от имени Рэтлифа, Гэвина Стивенса и уже знакомого нам Чарлза Маллисона. Но опять-таки только удельный вес: героям доверены сугубо комментаторские функции, и это лишает их возможности активного, независимого участия в действии; к тому же они, по привычке, не особенно и стремятся рисковать своей человеческой сущностью в близком соприкосновении со Злом.

Словом, читая «Город», все время испытываешь ощущение шага на месте; события нанизываются друг на друга, никуда не ведя и мало обнаруживая свой глубокий смысл.

Не удивительно поэтому, что на страницах «Особняка» в сжатом виде уместился весь сюжет предшествующей части трилогии, во всяком случае ключевые его пункты: история воцарения Флема в банке, самоубийство Юлы, проделка Флема со своим родичем Монтгомери Уордом, которого он упек в тюрьму затем лишь, чтобы тот помог подольше удержать там Минка, поклявшегося убить Флема, как только он, Минк, окажется на свободе. Так что в определенном смысле «Город» можно считать предварительным наброском, сюжетной разработкой «Особняка». Но, конечно, только сюжетной, ибо, по признанию самого автора, к этой книге привело его все предшествующее творчество, она есть "заключительная глава, итог работы, задуманной и начатой в 1925 году".

Только в искусстве итог — это никогда не механическая сумма найденного прежде, но непременно его художественное переосмысление, переоценка.

Особенно очевидно это становится в сопоставлении с «Деревушкой»; то есть ряд параллелей может действительно захватить весь творческий путь Фолкнера, ибо в «Особняке» он по-прежнему размышляет о самом для себя главном и больном — судьбе человека во враждебном мире; просто с «Деревушкой» сравнивать удобнее — перед нами части одного произведения, и движение идеи выявляется зримо и наглядно.

Правда, первое, что бросается в глаза при чтении «Особняка», — это как раз постоянство и неизменность образа. Главная фигура всей истории — Флем Сноупс — по-прежнему существует в навек застывшем виде: все то же мерное движение челюстей, жующих пустоту, та же крохотная полоска галстука, та же мертвенная апатия, то же отсутствие видимых усилий для достижения успеха. Дабы подчеркнуть внутреннюю пустоту героя, чуждость его любой человеческой эмоции, писатель и перед лицом собственной смерти оставляет Флема равнодушным: на него наведено дуло пистолета, а он "как-то неподвижно и даже безучастно следил, как грязные, дрожащие, худые руки Минка… подымают курок".

Конечно, такой финал носит несколько условный характер, и, отлично понимая это, писатель взамен убитому Флему высылает на сцену новых Сноупсов — тех, с которыми мы бегло познакомились во второй части трилогии. Впрочем, нам и не надо знать их индивидуальных качеств, да и вообще они лишены их; важно только то, что "они были похожи на волков, которые пришли взглянуть на капкан, где погиб волк покрупнее, волк-вожак, волк-главарь… волк-хозяин". Таким вполне явным и очевидным способом подчеркивается, что не во Флеме, не в одной лишь, сколь бы зловещей она ни была, фигуре корень зла: физическая оболочка может быть разрушена, но сила, в нее помещенная, оживает в других лицах, как бы сама себя регенерируя.