Настойчиво, последовательно изгоняет Фолкнер из своего героя все то, что как-то могло бы указать на его человеческую индивидуальность. Если он чем и выделяется среди остальных, то только "резко, неожиданно торчащим на лице носом, крохотным и хищным, как клюв маленького ястреба". В остальном же он абсолютно безличен, незаметен, как воздух, — недаром он возникает в романе совершенно неожиданно, как бы сотканным из невидимых частиц: "только что у дороги никого не было, и вот уже на опушке стоит этот человек… стоит, словно очутился здесь по чистейшей случайности". Лицо его лишено "малейших признаков жизни", ему, похоже, и дышать, как остальным людям, не надо, "словно все тело каким-то образом приспособилось обходиться своими внутренними запасами воздуха". И только тогда обитатели Французовой Балки вспоминают о существовании Флема, когда с изумлением обнаруживают, что он снова провел кого-то из них, что истинным хозяином этих мест постепенно становится — вместо привычного Билла — незаметный и загадочный Флем Сноупс. Один из Флемовых родичей, обращаясь к собравшимся, говорит с уверенностью, как о неоспоримом: "Куда вам против него". Так оно и есть. Но не потому обыкновенные люди бессильны против Флема, что он умнее или даже хитрее. Победа Сноупса определена именно тем, что противостоят ему люди, а он — не человек, но бездушное устройство, отлаженное и заведенное раз и навсегда. А раз так, то не то что люди — сам Князь тьмы терпит поражение в схватке с Флемом.
В кошмарном сне Рэтлифу является удивительная картина — Флем приходит получать по векселю (а заложил он свою душу) у сатаны. Дьявол велит своим приспешникам «подмазать» искателя, затем сам искушает его всяческими соблазнами, но тот "даже жевать не перестал — знай себе стоит и чемодан из рук не выпускает". Тогда Князь делает последний ход — утверждает, что душа Флема всегда находилась в его, дьявольском, распоряжении и тот, следовательно, заложил ему не принадлежавшее. Но на посетителя и это не производит никакого впечатления. И тут пришел конец поединку — сатана понял, что этот противник ему не по плечу: как раз эта омертвелость, полное отсутствие какого-либо элемента идеально-духовного обеспечивает всесилие Флема. И эта же внеличность делает его характерной фигурой буржуазного порядка, не оставляющего в человеческих отношениях иного интереса, кроме интереса "голого чистогана".
Фигура Флема для Фолкнера не открытие. Ни как художественное лицо: люди-символы, люди-носители определенных качеств то и дело встречаются в его творчестве. Ни как социальный тип, черты которого давно уже отразились в образе Джейсона Компсона. Но сдвинулись масштабы изображения: впервые фигура «злодея» стала в свой огромный и страшный рост, впервые обозначилась мера опасности, угрозы.
Тогда и в инструментах борьбы с нею начинает ощущаться особая потребность.
По привычке Фолкнер обратился было к Природе, воплощенной в величавой женственности Юлы, заключенной в бездонности взора "волоокой Юноны" — коровы Джека Хьюстона (на этом уровне важен только символ, частное его воплощение не играет сколь-нибудь существенной роли), наконец, в самой земле, которая, подобно "древней Лилит, царствовала, повелевала и владычествовала" над миром. Однако не случайно в такие вот торжественные, божественные, можно сказать, моменты романа Флем Сноупс исчезает из поля действия. Фолкнер не просто чувствует несовместимость высокой поэзии, безбрежности духа с металлическим скрежетом денег- это слишком очевидно; тут другое — он не рискует сталкивать два эти начала впрямую (брак Флема с Юлой фиктивен — Флем существо бесполое), ибо такое столкновение грозило бы гибелью человечности, она не защищена перед чугунной твердостью машины, ее высокое спокойствие слабо перед слепым действием автомата. Так и противостоят друг другу две эти стихии, разделенные не явной, но вполне ощущаемой полосой.
Этого противопоставления Фолкнеру, конечно, недостаточно, действие должно столкнуться с действием, и вот конфликт переводится в реально человеческий план. Через всю книгу, то исчезая, то возникая вновь, проходит фигура коммивояжера Рэтлифа. Профессия заставляет его колесить по штату, он ловит обрывки фраз, слухи, сплетни, взвешивает, сопоставляет, и, таким образом, ему одному только удается до поры прослеживать пути Флемова возвышения, предугадывать его ходы (хотя "Флем Сноупс даже себе самому не говорил, что он замышляет").
Читать дальше