Николай Анастасьев - Владелец Йокнапатофы

В октябре 1987 года мне выпала огромная удача: я оказался в числе приглашенных на удивительный фестиваль, посвященный Илье Чавчавадзе, который проходил в Тбилиси. В знак уважения к Чавчавадзе со всего мира съехались более трехсот исследователей, друзей советской Грузии, чтобы вместе обсудить вопрос: "Судьба цивилизации в современной литературе". Поскольку я не столь хорошо знаю творчество великого грузинского поэта и общественного деятеля, чтобы говорить о нем, я попросил разрешения увязать в своем выступлении эту важную тему с произведениями Уильяма Фолкнера. Организаторы конференции с готовностью дали согласие, и я был чрезвычайно счастлив, что удалось таким образом приобщиться к разговору.

Конечно же, я и раньше знал, сколь сильную любовь и высокую оценку заслужили в Советском Союзе книги Фолкнера. С некоторыми исследователями его творчества, приехавшими из Москвы, среди которых был и автор этой критической биографии Николай Анастасьев, мне доводилось встречаться на ежегодной конференции "Фолкнер и Йокнапатофа", проводимой на родине писателя в Оксфорде в университете штата Миссисипи. А в 1984 году в Москве я принимал участие в работе первой советско-американской фолкнеровской конференции, где понял, что произведения Фолкнера глубоко волнуют не только сравнительно небольшое число литературоведов, традиционно присутствующих на таких собраниях, но и чрезвычайно полюбились простому советскому читателю. В Тбилиси я находил все новые и новые подтверждения справедливости своих впечатлений, которые, как оказалось, верны не только в отношении СССР, но и многих других стран мира. Узнав из моего выступления, что я занимаюсь Фолкнером, во время всей конференции ко мне подходили люди, приехавшие с разных концов света, и говорили чаще всего по-английски, но иногда и через переводчика) о том, как они любят Фолкнера. Эти люди, специально его не изучавшие, тем не менее с любовью и пониманием говорили о его творчестве, о переводах его произведений на их язык и более всего о том значении, которое Фолкнер имеет для культурной жизни их стран. Не раз получалось так, что мы разговаривали на разных языках, а переводчика поблизости не оказывалось, и тогда они обращались ко мне, произнося одно единственное слово «Фолкнер», дружески улыбались, сердечно обнимали или горячо жали руку: не нужен был общий язык, не нужен был переводчик.

Я бы даже сказал, что в те необыкновенные дни имя Фолкнера стало для нас неким универсальным средством общения, помогавшим становиться друзьями, преодолевая всевозможные прихоти географии и истории, разобщившие людей, разделившие их на культурные и политические группы. Меня это очень глубоко взволновало.

Поездки в Советский Союз были для меня необыкновенно важны. Они позволяют взглянуть на мои собственные исследования в общем контексте, увидеть самого Фолкнера как фигуру, имеющую международное значение. Больше нигде мне бы этого сделать не удалось. Я считаю для себя огромной честью предложение дать предисловие к критической биографии Фолкнера, написанной Николаем Анастасьевым, потому что таким образом я буду причастен к первой, как мне кажется, полной биографии Фолкнера, подготовленной не на английском языке, и первой подобной работе, публикуемой за пределами США. Учитывая, сколь велик интерес к Фолкнеру в Советском Союзе, вряд ли есть необходимость представлять его советским читателям. Большинство его произведений переведены на русский язык и на языки союзных республик, а благодаря прекрасным исследованиям его творчества, опубликованным на русском языке такими литературоведами, как Петр Палиевский, Сергей Чаковский, Александр Ващенко, Майя Коренева, Ясен Засурский, Дмитрий Урнов, Этери Топуридзе и, конечно же, Николай Анастасьев (я, естественно, могу судить о них лишь по кратким изложениям, публикациям на английском языке или переводам), советские читатели знакомы с основными вехами его творческого пути не хуже американцев. Нет необходимости говорить и о биографии Фолкнера, так как эту задачу взял на себя профессор Анастасьев, автор данной книги.

В таком случае мне, уроженцу {и жителю) штата Миссисипи, наверное, стоит обратиться в предисловии к тому аспекту изучения творчества писателя, которым я как профессионал немало занимался последние лет двадцать, а именно к отношениям Фолкнера с Миссисипи, с Югом, с той культурной средой, выходцем из которой он был.