Эрнест Буйвид - Латвийский путь - Из Российской империи в СССР и ЕС. Легенды и действительность (Путевые заметки )

Но эта буржуазная демократия в Латвии просуществовала только 12 лет, в 1934 году ей на смену пришёл тоталитарный режим Ульманиса, который тоже долго не протянул. Почему?

В сквере, напротив Рижской Думы, установлен памятник Карлу Ульманису, премьер-министру и Вождю латышского народа времен Первой республики. Бронзовый Ульманис стоит, сняв шляпу и, усмехаясь, глядит на лысоватую лужайку, вместо травы покрытую зеленой пластиковой сетью и расположенное за ней здание, где когда-то был первый в Риге газовый завод, а теперь там офис одной из партий и множество других офисов. Сама фигура Ульманиса, хоть и бронзовая, но какая-то поцарапанная и невзрачная, демонстрирует не историческую фигуру крупнейшего деятеля довоенной Латвии, а отношение к ней множества политических демагогов из разогнанных им политических партий, благополучно вернувшихся на свои места, когда его уже нет, а чтобы никто не забывал, что его уже нет поставлен ему памятник. Но поцарапали — не удержались. Чтобы не очень гордился.

Что же сделал К. Ульманис, что с одной стороны — его уважают и ставят памятник, а с другой стороны — так исцарапали? И за что?

К. Ульманис стоял у самых истоков латвийской государственности. Уже 17 ноября 1918 первые десять латвийских партий образовали Латвийский Народный совет, который единогласно (!) выбрал первого министра-президента Временного правительства. Им был К. Ульманис, агроном.

И кабинетам нет числа.

Но, возникшие десять политических партий сразу начали бурную политическую жизнь, которая накладывалась на ещё более бурную военную жизнь. В результате первый Кабинет министров Ульманиса просуществовал один месяц, с 18 ноября до 19 декабря 1918 года. Потом был второй кабинет К. Ульманиса, потом третий и так далее.

Воина вскоре кончилась, но бурная политическая жизнь продолжалась, партии плодились, как грибы после дождя. В 1922 году Учредительное собрание приняло Конституцию — Сатверсме, действующую и сегодня, которая закрепила это прекрасное завоевание демократии возможность бесконечно создавать все новые и новые партии, ходить из партии в партию и проводить все время в таком прекрасном времяпровождении «настоящих» политиков — партийных междусобойчиках и склоках, кулуарных дрязгах, создании и развале фракций и коалиций и бесконечной трепотне по любому вопросу.

Партии создавались и пропадали, менялись коалиции и кабинеты министров, выбирались президенты, но что происходило вне этого круга интересов «настоящих» политиков мало кто обращал внимание.

Объем политической «работы» в первый, «демократический» период существования Первой республики, как теперь говорят, впечатляет. О «температуре бурления» политической жизни в 20-е и начале 30-х годов можно прекрасно судить по «карьере» самого К. Ульманиса в это время. За это время он успел побывать 2 раза министром земледелия, один раз министром обороны, три раза министром иностранных дел и 7 раз (!) Президентом Министров. Самый длительный период непрерывной работы в одной должности был 12 месяцев, самый короткий — 1 месяц. А кроме кабинетов К. Ульманиса было много других кабинетов и министров. За это время организовалось (и частично распалось) более 100 политических партий и организаций. Впечатляет, правда? Можно себе представить успешно работающее предприятие, в котором руководство меняется каждые несколько месяцев? Конечно нет! Это губительно даже для небольшого цеха. Такое предприятие, будь оно хоть банком, хоть баней через полгода обанкротится, а его руководители больше не в одном банке не смогут получить кредит для организации нового предприятия. А ведь государство очень большое предприятие…

Мифы и легенды о Первой республике.

Поэтому в экономике Латвии в этот период успехи гораздо скромней, чем в политике. Сейчас очень широко распространяется легенда, что Первая республика была очень успешным государством. (Равно как и что сегодняшняя Вторая республика выдающиеся успехи имеет). Все далеко не так. Сам К. Ульманис в 1933 году, до своего переворота, о достигнутом Латвией сказал так: «Сейчас мы не можем никуда уйти от мысли о том, что то, что рисовалось нам в 1918/19. годах, осталось не достигнутым. И если те, кто тогда жертвовали ради будущего собой, встанут и придут, чтобы спросить с нас ответа за сделанное, то мы все вместе не сможем дать удовлетворительного ответа».