Габриэль Городецкий - Роковой самообман

В ночь на 26 июня Молотов предъявил румынам ультиматум с требованием немедленной эвакуации из Бессарабии {183} 183 Превосходное описание см.: Новиков Н.В. Воспоминания дипломата. С. 41. . В качестве последнего средства румыны попытались втянуть в конфликт Германию. Как предупреждал германский посол в Бухаресте, румыны готовы разжечь пожар на Балканах, что с военной точки зрения «глупо». Они, по-видимому, намеренно затягивали переговоры с русскими, надеясь, что после победы на западе Германия «в конце концов все-таки захочет убрать русских с Балкан» {184} 184 DGFP. X. Р. 19–20. Фабрициус — МИД, 26 июня 1940. . Сталин, однако, подготовился на все случаи. Просьба румынского правительства о продлении переговоров, поданная через час после истечения срока ультиматума, была отклонена. Молотов проинформировал румынского посла о приказе «очистить румынским войскам территорию Бессарабии и северной части Буковины», завершив эвакуацию «полностью» в три дня {185} 185 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 319. Д. 2194. Л. 89–90. Молотов — Лаврентьеву о встрече с Давидеску, 27 июня 1940. . Затем Шуленбургу сообщили, что Красной Армии уже дан приказ перейти Днестр и он не может быть отменен {186} 186 DGFP. X. Р. 32. Шуленбург — МИД, 27 июня 1940. .

Получив ультиматум, король Кароль, буквально в бешенстве, вызвал германского посла во дворец. Однако бесконечные интриги короля лишили его всякого уважения в глазах всех великих держав. Риббентроп прямо обвинил его в натравливании одной воюющей стороны на другую, когда он сначала получил английские гарантии, а потом искал поддержки у Германии, после того как ее превосходство стало очевидным {187} 187 Ibid. P. 34–35. Риббентроп — Фабрициусу, 27 июня 1940. . К своему ужасу, король обнаружил, что итальянцы тоже сочувствовали претензиям русских {188} 188 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 318. Д. 2191. Л. 159. Лаврентьев — НКИД, 28 июня 1940. . В конце концов он попытался заручиться поддержкой англичан, мрачными красками рисуя советскую угрозу Проливам. Он призывал Черчилля действовать, «как лорд Солсбери и мистер Дизраэли, когда Бессарабия перешла в другие руки в 1878 г.». Но в Лондоне к подобным намекам отнеслись как к «желанию румын в настоящий момент напугать нас до дрожи замыслами русских» {189} 189 FO. 371. 24968. R6648/9/37. Различные телеграммы и записки по поводу аннексии Бессарабии, 1 июля 1940. .

В конечном итоге румыны получили лишнюю пару часов для завершения вывода войск и на них возложили ответственность за сохранность железных дорог, мостов, аэродромов и промышленных комплексов {190} 190 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 319. Д. 2194. Л. 91–92. Молотов — Лаврентьеву о встрече с Давидеску, 28 июня 1940. . Потенциальные претензии со стороны Болгарии и Венгрии не оставили королю Каролю другого выбора, как вверить свою судьбу Германии. Сталин, ослепленный своим маленьким успехом и уверенный в сотрудничестве Гитлера на Балканах, не увидел, как его хорошо срежиссированная акция на деле толкнула Румынию в германские объятия {191} 191 DGFP. X. Р. 33–34. Германский посланник в Бухаресте — МИД, 27 июня 1940. .

Новая российская историография приняла сторону историков времен холодной войны, возлагая лично на Сталина вину за неспособность Советов организовать эффективное сопротивление Германии. Теперь заявляют, что, отклонив предложения англичан и французов объединиться в борьбе за Балканы, Сталин упустил золотой шанс предотвратить войну с Германией {192} 192 См., напр.: Волков В.К. Советско-югославские отношения в начальный период Второй мировой войны в контексте мировых событий (1939–1941 гг.) // Советское славяноведение. 1990. № 6. , не обращая, однако, внимания на контекст, в котором они были сделаны. Постановка балканского вопроса на повестку дня вскоре после падения Франции была несвоевременной, так как раскрывала истинные замыслы Союзников. Наследие долгой вражды и взаимных подозрений обусловило неудачу предложений, поступивших в таких обстоятельствах.

К лету 1941 г. Балканы стали не только единственным форпостом Британии в Европе, но и ключом к ее имперским владениям в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Осенью 1939 г. Черчилль, Первый Лорд Адмиралтейства, запоздало попытался привлечь на свою сторону Советский Союз в борьбе против Германии; попытки втянуть СССР в войну стали как бы его фирменным знаком. Значение, которое он придавал Балканам, было доведено до общего сведения в его знаменитой речи по радио вскоре после заключения пакта Молотова — Риббентропа: «Я не могу предсказать действий России. Это тайна, покрытая мраком. Но, возможно, ключ к ней есть. Этот ключ — национальные интересы России. И не в интересах безопасности России будет, если Германия утвердится на берегах Черного моря или захватит Балканские государства и покорит славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы историческим жизненным интересам России» {193} 193 Churchill W. Second World War. Vol. I. P. 403. Речь по радио, 1 окт. 1941. . Он не скрывал от Майского своих планов обеспечения выхода в Черное море и недопущения германского контроля над устьем Дуная, откуда, по его мнению, Германия протянет свои руки к Малой Азии, Ирану и Индии {194} 194 ДВП, 1939. Т. 2. С. 167–169. Майский — НКИД, 7 окт. 1939. .