Нина Демурова - Льюис Кэрролл - поэт, писатель, чародей

Другие исследователи полагают, что разрыв произошел из-за того, что Доджсон занял непримиримую позицию в так называемом «деле Ньюбери». Так звали одного студента из высокопоставленной семьи, которому покровительствовал доктор Лидделл. Это якобы привело к тому, что миссис Лидделл, не одобрявшая дружбы своих дочерей с молодым преподавателем, не имевшим ни средств, ни влиятельных друзей, отказала ему от дома. Как бы то ни было, но литература при этом понесла невосполнимые потери, ибо разгневанная миссис Лидделл уничтожила письма, которые Кэрролл писал Алисе. Впоследствии, правда, отношения были восстановлены, о чем есть записи в дневнике Доджсона. Очевидно, мы так никогда и не узнаем, что именно произошло.

История написания двух сказок об Алисе известна достаточно хорошо, не будем снова пересказывать ее. Зададимся иным вопросом: как случилось, что две маленькие сказки скромного математика из Оксфорда сохранили свою свежесть и привлекательность по сей день? Что заставляет новые и новые поколения читателей читать их и восхищаться ими?

«Приключения Алисы в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье» написаны необычным человеком и в необычном жанре. Несмотря на то что перу Кэрролла/Доджсона принадлежит свыше 300 литературных и научных сочинений, в сказках об Алисе он выразил — в предельно сдержанной и обобщенной форме — свои сокровенные мысли и чувства. Это был ученый, эксцентричный, застенчивый и сдержанный человек, по какому-то необъяснимому капризу судьбы сохранивший в себе «кристалл детства» (Вирджиния Вулф). Занимательность его сказок сочетается с «безответственностью» — так считал другой английский классик Гилберт Кийт Честертон, понимая под этим отсутствие назидания, того «урока» или «морали», до которых так охочи были викторианские авторы, писавшие как для детей, так и для взрослых.

Мысли Честертона о Кэрролле заслуживают того, чтобы их процитировать более подробно. В одном из своих эссе он писал: «Девятнадцатое столетие сделало одно подлинное открытие: оно открыло так называемые книги нонсенса. Эти книги — до такой степени творения исключительно нашего века, что нам следует ценить их подобно тому, как мы ценим всеобщее образование или электричество. Они представляют собой совершенно новое литературное открытие — открытие того, что несообразность сама по себе может быть гармоничной. Крылья птицы прекрасны, ибо они порождают мечту; и точно так же прекрасны и крылья носорога, ибо они порождают смех. Льюис Кэрролл велик в своем лирическом безумии». Этой мысли Честертона вторят другие, рассыпанные по разным его работам. Он настаивает, что «Алиса» вовсе не детская книга: «Льюиса Кэрролла следует читать не детям — дети пусть лучше лепят пирожки из песка; „Алису в Стране чудес“ должны штудировать ночами напролет мудрецы и седовласые философы, стремящиеся постичь труднейшую проблему метафизики, кроющуюся в пограничной зоне между рациональным и иррациональным — природу юмора, самую неуловимую из духовных сил, которая вечно порхает между ними». Вдумайтесь в это парадоксальное высказывание — какая глубокая мысль кроется в нем! Честертон развивает ее, подчеркивая интеллектуальный характер кэрролловского нонсенса. «Подозреваю, что лучшее у Льюиса Кэрролла было написано не взрослым для детей, но ученым для ученых. Самые блестящие из его находок отличаются не только математической точностью, но и зрелостью». Особенность замечательных сказок об Алисе Честертон видит в том, что это веселая игра, «интеллектуальные каникулы», которые позволяет себе хорошо тренированный логический ум. «При первом поверхностном взгляде интереснее всего в Кэрролле то, что он вошел в свой особый иррациональный Эдем именно сквозь железные ворота рационального, — замечает он. — В этом человеке, как нередко бывает с литераторами, все, что могло бы быть привольным, легкомысленным и беспечным, было особо строгим, респектабельным и ответственным. Лишь своему интеллекту он позволял каникулы, чувства его каникул не знали, и уж конечно не знала их и его совесть!.. Его воображение двигалось само собой в сторону интеллектуальной инверсии». Не следует понимать метафоры и парадоксы Честертона буквально — задумаемся лучше над мыслями, которые он выдвигает так убедительно и так поэтично. Нонсенс Кэрролла — это и впрямь интеллектуальная игра, веселая и на первый взгляд совершенно безответственная, в которой, впрочем, поразмыслив, видишь особую логику и порядок.