Константин Станюкович - Очерки общественной жизни

Деятельность эта, как известно, была покинута недобровольно. «Меня заставили отказаться от новатор­ства», — сказал, между прочим, юбиляр, и слова его имеют тем более грустное значение, что «новаторство» Пирогова, даже по словам врагов его взглядов на воспитание, признавалось не бесполезным; если оно не раз­вилось пышным цветом, то не по его вине, — несмотря даже на невольные уступки, которые он должен был де­лать духу времени.

Почему рок тяготел над людьми убеждения, над пе­дагогом, поставившим на своем знамени девиз: «воспи­тать человека», и деятельность его должна была прекра­титься на полудороге? — вот вопросы, невольно возни­кавшие на чествовании юбиляра. Ответы на эти вопросы, быть может, найдутся в знаменитых «Вопросах жизни», написанных юбиляром в эпоху усиленного умственного брожения лучшей части общества, во времена надежд и упований, накануне освобождения крестьян и других реформ, имевших целью обновить русскую жизнь.

В нашей газете был помещен очерк деятельности Н. И. Пирогова в звании попечителя Киевского учебного округа. Это, однако, не помешает нам напомнить чита­телям и другие стороны общественной жизни замечательного ученого, публициста и общественного деятеля. В ней характерно отражаются: во-первых, эпоха и, во-вторых, то богатство случайностей и затруднений, ка­кими обставлена была деятельность человека, проповедывавшего о том, что надо «быть, а не казаться», и сло­жившего руки в неравной борьбе, несмотря даже на известное общественное положение, как только слово должно было перейти в дело. Мы воспользуемся для этой цели вышедшей недавно брошюрой г. Бертенсона и затем напомним читателям (к сожалению, забытые многими) статьи Н. И. Пирогова.

Пирогов вступил в московский университет четырна­дцатилетним отроком, в 1824–25 учебном году. Сем­надцати лет от роду он окончил курс и, по совету про­фессора Е. О. Мухина, вступил в существовавший тогда профессорский институт. Из Москвы Пирогов был от­правлен в Дерпт и после блистательного экзамена на степень доктора медицины уехал за границу на два года, где неутомимо работал у лучших профессоров тогдаш­него времени. На профессорскую кафедру в Москве ему не суждено было попасть. Болезнь задержала его, по возвращении из-за границы, в Риге, и на кафедру хирур­гии был избран графом С. Г. Строгановым бывший уни­верситетский товарищ Пирогова — Иноземцев.

Но молодой русский ученый был приглашен занять кафедру в Дерпте. «К чести факультета и всего универ­ситета, следует сказать, — замечает автор брошюры, — что из всех русских университетов, именно этот послед­ний (дерптский) сумел оценить по достоинству и дарова­ния, и способности молодого русского ученого». Факт этот тем более замечателен, что дерптский университет имел всегда право приглашать из-за границы профессо­ров, пользующихся наибольшей известностью.

Работал Н. И. Пирогов неутомимо, «посвящая еже­дневно восемь часов для занятия в клинике, аудитории и в анатомическом театре» и, кроме того, в течение четырех лет издал несколько замечательных ученых трудов.

Отправленный в Париж дерптским университетом, Н. И. Пирогов привез оттуда необыкновенно лестный отзыв знаменитого хирурга Вельпо́.

Автор брошюры рассказывает, между прочим, сле­дующий эпизод: «Когда Пирогов представился этому светилу парижской медицинской школы, то застал Вельпо́ рассматривающим а́тлас, приложенный к анатомии фасций и артерий. Когда Вельпо́ узнал, что в Па­риж Пирогова привело желание учиться у него, то с жи­востью ответил: „Вы застали меня за вашей анатомией: не вам учиться у меня, а мне у вас"».

В 1840 году Пирогов занял кафедру в медико-хирур­гической академии и организовал учреждение госпиталь­ных клиник для кончающих курс студентов и молодых врачей. Многочисленны были препятствия для деятель­ности Пирогова. Чтобы судить о них, достаточно сказать, что главный врач военно-сухопутного госпиталя «на настойчивые требования об улучшении гигиенических условий госпиталя и существовавших порядков относи­тельно ухода, содержания и продовольствия больных, серьезно заподозрил Пирогова в помрачении его ум­ственных способностей, о чем «конфиденциально» и до­вел до сведения бывшего военного министра».

Учреждение анатомического театра при академии — тоже дело Пирогова; проект его не без жестокой борьбы был утвержден, и знаменитый хирург вывез из-за границы молодого прозектора — Грубера, который до сих пор работает на пользу науки, в академии.