Уолтер Лакер - Черная сотня. Происхождение русского фашизма

Твердое убеждение, что русский народ не интересуется политикой, разделяли и славянофилы-демократы вроде Ивана Аксакова. В их представлениях понятие «народ» было столь же важным, как и понятие «царь», но Аксаков также считал, что в русской жизни и русской истории для демократии места нет. Все, чего хочет русский человек, — это сельская автономия; желание управлять страной у него попросту отсутствует. В то же время Аксаков убежденно стоял за свободу слова, и это привело его к конфликту с националистами-бюрократами: те даже сомневались, можно ли доверить русскому народу чтение Библии по-русски; они настаивали, чтобы богослужение велось на церковнославянском языке, который мало кто понимал. Возможно, такой национализм был ближе к реальности, чем романтические мечты славянофилов. Но вряд ли он мог вызвать энтузиазм у образованных классов, не говоря уже о «кухаркиных детях» — нарождающейся интеллигенции.

Говорить о славянофилах обобщенно довольно трудно — это может привести к недоразумениям. Теоретиков этого движения было немного, но каждый обладал яркой индивидуальностью. У славянофилов не было ни манифеста, ни программы, ни партийной линии. Выработка отношения к другим народам, оценка прошлого и настоящего России, цели российской внешней политики, цензура, влияние капитализма на Россию, роль Петра I и множество других вопросов — все вызывало у них разногласия. Они сходились на том, что у русского народа — великое будущее, тогда как Запад идет к закату и ничего хорошего России дать не может; они были едины во мнении, что за предшествующее столетие русское государство стало слишком сильным, тогда как народ (и в особенности крестьянство) оставался в угнетении. Они не боролись за расширение политических свобод, но полагали, что в России не хватает социальной справедливости и свободы духовной. По временам это приводило к конфликту с властями и кто-то ненадолго попадал в заключение; у них были частые столкновения с цензурой. Некоторые славянофилы были (или стали) консерваторами и даже реакционерами pur sang, но не все. Хотя в славянофильстве были сильные политические обертоны, оно оставалось все-таки не политическим, а культурным движением, и Россия представлялась славянофилам более религиозной и метафизической проблемой, чем проблемой политической. В трудах вождей славянофильства можно найти доводы «за» и «против» по важнейшим вопросам дня, и это объясняет (хотя бы отчасти), почему дискуссия об исторической роли славянофильства продолжается поныне — и надо думать, еще долго будет продолжаться. Славянофилы были высокообразованными людьми, в большинстве своем они хорошо знали Европу — намного лучше, чем их современники-демократы вроде Николая Чернышевского. Они были погружены в немецкую и французскую культуру. Поэт и дипломат Федор Тютчев писал в своем знаменитом стихотворении «Русская география» о границах России «от Нила до Невы, от Эльбы до Китая, от Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная» [21] Тютчев Ф. И. Лирика. М., 1965. Т 2. С. 118. — Пр. ред. 36 . Но дома он чаще говорил по-французски, чем по-русски, и большая часть его переписки велась не на русском языке. Константин Аксаков был самым целеустремленным славянофилом, он как никто прославлял прошлое России. Его коллега Погодин соглашался с ним — да, русский народ прекрасен, но лишь потенциально. В реальности сего дня русские воистину ужасны и подобны скоту.

Славянофильство, как однажды заметил философ Николай Бердяев, было первой подлинно самостоятельной российской идеологией. Но при этом религии придавалось куда большее значение, чем нации, — по крайней мере, это было характерно для первого поколения славянофилов. Философ Алексей Хомяков был прежде всего религиозным мыслителем, а не теоретиком национального движения. Самодержавие представлялось славянофилам скорее неизбежным злом, и «очищение» славянофильства от религиозно-мессианского содержания (как это делали позднейшие русские националисты) практически лишило бы его внутренней сути. Даже отрицательное отношение славянофилов к Западу (точнее, к современной им западной цивилизации) носило в основном религиозный характер. Они отвергали Запад, во-первых, потому, что протестантизм и, а fortiori, католицизм были ниже православия; а во-вторых, из-за его материализма и атеизма. Одно лишь православие сохранило духовную чистоту и исконные ценности; русский народ — народ христианский не только по церковной обрядности, но по самому образу жизни. Поэтому он остался молодым, тогда как Европа стара, больна и давно уже разлагается [22] Литература по славянофильству огромна. Из недавних наиболее авторитетных трудов см., напр.: Walicki A. The Slavophile Controversy Oxford, 1975 .