Виталий Васильев - Амурские войны

«Сковородкой» в Днепропетровске называют небольшое кафе возле Центрального рынка, где подают прямо на сковороде жареное мясо. «Хорошо гулял Саша, — поведал мне один из работников этого кафе. — Когда входил в зал, все его ребята вставали, и, пока Матрос не начнет кушать, никто не начинал… Он всегда первым брал мясо со сковородки. Если кто из ребят полезет за мясом вперед батька — вышвырнут его из кафе, а Матрос с этой сковородки уже не кушает: брезгует…».

Идеалом Матроса, по его собственному признанию, был батька Махно, некогда славно «погулявший» в Екатеринославе. Своему представлению о Махно он старался следовать во всем. До того доходило, что выезжали с хлопцами за город и там, уколовшись наркотиком, брали напрокат у колхозных тружеников седла коней и — за неимением шашек — скакали по степи с ножами наголо.

Методы выколачивания денег тоже со временем стали махновскими. Некоторых упрямых «клиентов» помещали на край крутого обрыва над Днепром или запирали в темный, кишащий жирными амурскими крысами подвал.

Правда, в отличие от махновцев амурцы никого не убивали. Их убивали — случалось, — об этом скоро узнают читатели, но они — никогда…

Знакомясь с делом Матроса, я, как ни странно, чаще всего вспоминал не «Одесские рассказы» Бабеля (куда Бене Крику до Матроса? И размах не тот, и связи не те…), а нашумевший в свое время роман Марио Пьюзо «Крестный отец», повествующий о нравах американской «коза ностры». Матрос наверняка не читал его, хотя при желании мог прочесть: в конце 70-х годов роман был опубликован в журнале «Всесвит» в украинском переводе.

«Хрещений батько» — так звучало по-украински название этого романа.

«Крестный батька» Матрос, совместивший в себе черты как бесноватого батьки Махно, так и спокойно-рассудительного Крестного отца, создал своеобразное бандитское «братство». На первых порах (подчеркиваю: только на первых порах) амурцы повсюду были вместе — вместе гуляли на свадьбах, вместе хоронили покойников…

Передо мной на столе — несколько фотографий. На одной из них запечатлена свадьба бандита Ярёмы. В уютном амурском дворике на фоне свежевыбеленной хаты стоят под раскидистой акацией — «фирменным» южноукраинским деревом — жених с невестой. Жених — в черном костюме с цветком в петлице, невеста — в фате и белом платье: все как положено. Молодоженов обступают довольные, принаряженные люди. Вот Матрос в белой рубахе с отложным воротником. Рядом с ним — вездесущий Шапа, курировавший жестокий рэкет с угрозами и побоями. Рука Матроса с массивным перстнем на безымянном пальце лежит на Шапином плече. Вот Комар (Комаров), Сумской (фамилия и кличка совпадают), Качан (Качанов), другие амурцы. Их окружают девушки — и не какие-нибудь там «марухи», а вполне домашние на вид. Все рады, все улыбаются — почти что семейный портрет…

На другой фотографии — истинно семейный портрет в интерьере — Матрос снят с семейством у себя дома. Интерьер небедный: ковры, гнутые стулья «под старину», обитые ситцем в цветочек. На плечах у Матроса — маленькая дочка, рядом — белокурая красавица жена, а чуть сзади — аккуратно причесанный сын Игорь, похожий на отличника, кем он, возможно, и стал бы, не пристрастись с ранних лет к наркотикам.

И вот еще что роднит Матроса с Крестным отцом — клановость.

Сыновья Крестного отца, не раздумывая, пошли по его преступным стопам — так было принято в «коза ностре». Сын Матроса Игорек Мильченко в 16 лет сколотил банду подростков и, несмотря на то, что был среди них самым младшим, возглавил ее. Как видно, сыграл свою роль отцовский авторитет. И кличку Игорю дали соответствующую — Матросенок.

Банда Матросенка занималась, так сказать, мини-рэкетом. Матросята (или амурчики), как и старшие амурцы, сдирали деньги с «лохов» — богатых жуликов и спекулянтов. Правда, запросы у них были пониже, чем у ребят Матроса, — не на тысячи шел счет, а на сотни. Но суть была та же.

В мини-банду Матросенка входила «рэкетирка», то бишь рэкетир-женщина. 18-летняя Наташа Кравченко быстро освоилась на этом традиционно мужском поприще. Как-то раз, приняв наркотик, она вломилась в дом к спекулянту Мащенко и принялась крушить молотком (знакомый почерк!) направо и налево.

— Кашляй, гад! — крикнула хозяину Наташа, покончив с бесфамильным хрусталем и занося свой ракетный (не путать с крикетным!) молоток над фарфоровым сервизом «Мадонна».

Понятно, что Мащенко скорее расстался бы с фарфоровой «Мадонной», чем подчинился требованию «мадонны с молотком», но, отлично понимая, что сервизом дело не ограничится, он «кашлянул»…