Илья Эренбург - Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Не будет парадоксом сказать, что страх придает немцам смелость. Как-то зимой три бойца провели мимо меня пленного немца. Немец обратился ко мне с неожиданной просьбой: «Нельзя ли удвоить конвой?» и в ответ на мое недоумение пояснил: «Я боюсь эксцессов со стороны женщин». Этот танкист, разоривший десятки сел от Луары до Подмосковья, испугался баб: он знал, что он наделал. Немцы знают, что они наделали не только у нас — в десяти странах Европы. Они боятся и наших колхозниц, и парижанок, и норвежских рыбаков, и пастухов Эпира, и крови Сербии, и пепла Лидице. Немцы боятся возмездия, которое с каждым днем становится все тяжелее и неотвратимее. Они ищут победы, чтобы избежать расплаты. Они хотят взобраться на трон властителя мира, чтобы не оказаться на вульгарной скамье подсудимых. Они будут отчаянно драться до того часа, когда остановится военная машина Германии, разболтанная и поврежденная годами войны.

Можно ли сопоставить те высокие чувства, которые расширяют сердца защитников нашей родины, с низкими побуждениями немецких захватчиков? Враг идет за краденым салом. Мы защищаем колыбели наших детей. Враг идет, чтобы захватить чужую землю, какое-то «пространство». Мы защищаем самое дорогое — поля, которые нам знакомы, как лицо матери, нашу историю, наш язык, наше будущее. Мы должны победить в этой беспримерной жестокой борьбе. Нужно только понять, что враг не мешкает, что время не ждет, что теперь в смертельной опасности и жизнь нашей страны, и жизнь наших близких. Забудем обо всем, кроме одной мысли, одной страсти: спасти Россию, спасти родину.

29 июля 1942 г.

Немцы жили войной задолго до войны. Люди глубоко штатские связывали свои начинания с предстоящей захватнической войной. Владелец парфюмерной фабрики думал не только о новой марке духов, но и о химических батальонах. Молодые спортсмены из Шпрее толковали о преодолении водных рубежей. Археологи где-нибудь в Греции проявляли неожиданный интерес к аэродромам. Учебники истории, даже математики, даже астрономии, были переписаны заново, дабы внушить немецким подросткам идею захвата мира.

Издавна люди влюблялись, страдали, радовались, сходились, но для Германии любовь стала подготовкой в мобилизации. Циркуляр верховного командования германской армии деловито одобрял сожительство, указывая, что «каждый мальчик, родившийся в 1940 году, будет к 1960 году хорошим солдатом».

Немецкие военные жили одним: войной. Четверть века они обсуждали, применим ли план Шлиффена во второй французской кампании. Они напоминали пойнтера на стойке.

Автоматизм каждого немца облегчил задачу правителей Германии. Если трудно из живого человека сделать винтик или гайку, нетрудно из отдельных винтиков, гаек, колесиков составить большую машину. Когда видишь гитлеровского солдата, не верится, что это человек, кажется, что — он вскормлен не на материнском молоке, но на машинном масле.

Машина, подготовлявшая войну, стала, машиной войны. Свыше тысячи дней эта машина кромсает людей, уничтожает города, опустошает нивы. Красная Армия расшатала немецкую машину, но машина еще держится и работает. Машина будет действовать, пока под нашими ударами она не остановится. В 1918 году немцы за три месяца до капитуляции успешно наступали. Люди могут воевать лучше или хуже. Машина идет вперед тем же ходом, пока она не становится ломом.

Мы должны уничтожить немецкую машину. Для этого мало храбрости, мало стойкости, для этого нужно упорство, скажу больше — одержимость, неистовство, исступление.

Русский человек по природе своей человечен. К нему применимо определение древних: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Его всесторонность, его широта нашли свое выражение в русской литературе, которая понятна людям самых различных культур. Узкая специализация нам претила, и торжество мастера мы связывали с гармоничным развитием человека. Для нас жизнь была не тесной комнатой, но миром, который не обойдешь и до смерти. Наши инженеры или химики увлекались яровизацией пшеницы, полетами в стратосферу, поэтикой Маяковского. Наш человек не винтик машины, и свое человеческое первородство он не продал за чечевичную похлебку лжекомфорта.

Однако теперь настали грозные дни. Войну, которую ведут против нас немцы, они называют тотальной. Немецкое государство ведет войну не только против нашего государства, но и против каждого из нас. Это — организованное и тщательно подготовленное покушение на самое существование России, всех ее народов, всех ее сыновей; у крестьянина немцы отнимают землю, у старухи лежанку, у ребенка букварь.