Георгий Кублицкий: В стране странностей

Роттердам — один из больших городов небольшой страны.

Не так-то просто будет рассказывать о такой стране. И с чего начинать? Может, сделать так: сначала — история, потом — главные города, потом… Ну, потом, например, про обычаи.

Допустим. Но как можно об истории говорить отдельно, о городах — отдельно, когда в голландских старых городах что ни дом, то исторические воспоминания?

Тогда, может быть, сначала рассказать все о севере страны: и города, и история, и обычаи. Потом — центральная часть. Как бы путешествие с севера на юг. Или с юга на север. Чем плохо?

Но и этот план мы после некоторых раздумий забраковали. У нас, например, в Батуми субтропики, в Мурманске — тундра. Контрасты. Здесь же, в Голландии, наверное, можно давать общий прогноз погоды для большей части страны. На карте одна зеленая краска. Даже гор настоящих нет. Самая высокая вершина — триста с небольшим метров.

В общем, мы проспорили до обеда, а тут как раз перестал дождь, и глупо было дольше сидеть в гостинице. Выйдя на Музейную площадь, мы зашагали к центру Амстердама.

— Послушай, а может, начать с того, что вот мы идем по Амстердаму и пересекли один канал, потом второй, третий…

— Ну, и что дальше?

— Дальше? Дальше будет четвертый канал, потом пятый, шестой… Кстати, сколько в Амстердаме каналов? И сколько мостов?

— Мостов, по-моему, четыреста.

— Больше! Пятьсот с чем-то!

Потом, вернувшись из Голландии в Москву, мы еще не раз ломали голову над тем, с чего начинать и как вести рассказ о Стране странностей. Порешили в конце концов, что будем рассказывать не по порядку.

Что за беда, если в своем рассказе мы не раз покинем Амстердам и снова вернемся в его кварталы? Ведь так оно и было на самом деле. Уехав из столицы на рассвете, мы проводили день в другом городе, поздно вечером возвращались в свою гостиницу, чтобы два следующих дня оставаться в Амстердаме, а на третий укатить куда-нибудь в дальний уголок страны.

Постараемся лишь, чтобы в нашем рассказе более или менее последовательно проходили перед читателем события довольно сложной и запутанной истории Нидерландов, выдвигавшей в разные времена на первый план совсем незначительные города, тогда как столица надолго оставалась в тени.

Итак, будем рассказывать обо всем понемногу. О городах и людях. О войнах и героях. О банкирах и мореплавателях. О школьниках и придворных. О праздниках и буднях. О «зеленой селедке» и «ночи сонь». О том, что любят голландцы, и о том, чему они удивляются. Обо всем, что видели сами, что слышали от других, что прочли в голландских книгах, — правда, изданных на знакомом нам английском языке, поскольку голландского мы, к большому своему огорчению, не знаем.

Начать же рассказ было решено так, как задумали в дождливый амстердамский день: вот мы идем по Амстердаму и пересекли по мосту канал, потом второй, третий…

После третьего канала были четвертый, пятый, шестой…

Амстердамцы не чувствуют себя польщенными, когда их город называют «Северной Венецией». Они не видят причин, почему бы Венецию не называть «Южным Амстердамом». Пусть в Венеции больше каналов, но уж по числу мостов столица Голландии не уступит красавице юга!

Все-таки, сколько же мостов в Амстердаме? Сколько новых, сколько старых?

Сто лет назад Амстердам стоял на девяноста пяти островах, соединенных почти двумя сотнями мостов.

А теперь? Вот что удалось узнать из трех книжек, только что изданных в Голландии.

Первая книжка:

«Амстердам исчерчен 50 каналами. В нем 400 мостов. И пожалуй, лучше всего можно получить реальное представление об Амстердаме, сделав поездку по каналам».

Вторая книжка:

«Амстердам называют «Северной Венецией». Он расчленен 60 каналами, которые пересечены более чем 550 мостами».

Третья книжка:

«Амстердам — поэтический город на воде… Окаймленные деревьями каналы делят столицу Нидерландов на 90 островов, соединенных между собой 595 мостами, большими и малыми, старыми и новыми».

Поскольку для проверочного пересчета амстердамских мостов у нас не было времени, мы при случае завернули в туристское бюро и попросили разъяснений. Лицо чрезвычайно предупредительного служащего не отразило и тени удивления.