Пётр Вайль - Свобода – точка отсчета. О жизни, искусстве и о себе

Это мы понимаем задним числом, ибо задним умом крепки. Во всем находить смысл, воспринимать опыт как интерпретацию — это и есть наш ум. Все, что с нами произошло, мы считаем закономерным, как бы ни противились событиям по их ходу, как бы ни уклонялись от них. «Розенкранц. Похоже, вечером будет хаос. Гильденстерн. Не суйся — мы только зрители» — ну и как, помогло? Ничего сделать нельзя, утверждает Стоппард, и это постепенно вместе с ним осознают его герои: «Гильденстерн. Все будет в порядке. Розенкранц. До каких пор? Гильденстерн. Пока все не кончится само собой».

Само и кончилось. Маленький Гамлет поубивал массу других маленьких персонажей, а на долю мельчайших из них в виде эпитафий осталась реплика Горацио — то ли сочувственная, то ли ироничная, то ли издевательская: «А Гильденстерн и Розенкранц плывут».

Реплика, во всяком случае, многообещающая: ведь Том Стоппард сделал из нее пьесу, Евгений Арье — спектакль, а значит, Рози и Гиль повезло еще больше других. То есть все произошло в полном соответствии с нарушением всяких масштабов и правил. Как говорит стоппардовский Розенкранц: «Неужто есть надежда на неопределенность?»

Главным событием нью-йоркского, а стало быть и американского, оперного сезона стал спектакль «Леди Макбет Мценского уезда». Впервые за шестьдесят лет один из лучших в мире театров — «Метрополитен-опера» — поставил это произведение Дмитрия Шостаковича. И надо сказать, услышанное, а еще более — увиденное поразило американцев. Отчасти даже шокировало.

Скажу сразу главное: на мой взгляд, постановка — замечательная. Рискну даже высказать предположение, что сам Шостакович был бы доволен такой — эротической, сексуальной — трактовкой его оперы. Судя по всему, он так и задумывал свое сочинение, оказавшееся столь многострадальным.

Советский любитель музыки в течение многих лет знал оперу Шостаковича под названием «Катерина Измайлова». И разница не только в заглавиях — это различные произведения искусства.

Напомню: после шумного успеха премьер в Москве и Ленинграде «Леди Макбет…» триумфально пошла по всему свету, была поставлена и в Нью-Йорке: короче, честно работала на престиж страны и ее культуры. Но потом оперу вышвырнули из советского репертуара, фактически запретили.

В 36-м году Сталин покинул представление в Большом театре, не дождавшись финала. Тут же в газете «Правда» появилась знаменитая статья «Сумбур вместо музыки», в которой «Леди Макбет Мценского уезда», созданная Шостаковичем по мотивам одноименного рассказа Лескова, вдребезги разносилась за формализм и непонятность массам.

Кстати, не могу попутно не восхититься виртуозностью сталинских журналистов, находивших точные и эффектные формулировки. В стране, стоявшей — как замечательно написал Андрей Синявский — на трех вызывающих положительные ощущения словах: «большевик», «советы» и «чека», в такой стране словесное мастерство имело весьма прикладной характер. Подобной находкой позже стало клеймо, наложенное на Солженицына, — «литературный власовец». Еще позже — абсолютно бессмысленная, но ловко имитирующая здравый смысл и подкупающая внятностью формула «Экономика должна быть экономной». Выражение же «сумбур вместо музыки» просто вошло в язык, его и сейчас употребляют — хоть иронически, но не задумываясь, — даже те, кто понятия не имеет ни о происхождении этих слов, ни об опере, ни о Шостаковиче.

Как считают современные исследователи, тогда, в 36-м, дело было не только и не столько в сумбуре и формализме. Шостакович получал Сталинские премии и за более сложные камерные сочинения. А самый главный аргумент — внесенные в оперу поправки, когда Шостакович переделывал «Леди Макбет…» в «Катерину Измайлову». Изменения эти и убеждают, что основные претензии к опере были ханжеского свойства.

Новый вариант стал куда более благопристойным — до пародии, особенно для тех, кто помнил оригинальный текст А. Прейса и Д. Шостаковича.

В сцене третьей первого акта к изнывающей от тоски и неясного любовного томления купчихе приходит с недвусмысленными намерениями новый работник. «Я скучаю», — признается Катерина. «Как не скучать!» — с намеком соглашается Сергей. Далее в оригинале диалог: «Если бы ребеночек родился…» — «Да ведь и ребеночек, позвольте мне вам доложить, тоже ведь от чего-нибудь бывает, а не сам по себе». В переделанном варианте: «Если б могла читать я книги…» — «Книги иногда дают нам бездну пищи для ума и сердца». Ясно, что «Катерину Измайлову» можно показывать ученикам младших классов.