Отар Кушанашвили - Я и Путь in… Как победить добро

– Твоя бывшая жена с тремя детьми живет в Киеве?

– Да – она еще более странная.

– Как они здесь оказались?

– Так они тут и жили. Было время, когда каждую неделю я ездил на работу в ночной клуб «Голливуд» – там и встретил девушку ослепительной красоты (как, собственно, все, кого я здесь знаю). Подавляющее большинство тех, с кем мне удалось вступить в отношения, которые Бродский назвал е…лей, – красавицы нереальные, просто я не понимаю тектонических сдвигов в их головных…

– …корах…

– (Смеется.) …да, а потом вдруг узнаю, что ее фамилия Горохова. Моя – Кушанашвили, с такой не стыдно даже в тюрьму загреметь, а она хотела детям ее поменять. «Когда я умру, – ей сказал, – может быть, но Кушанашвили и Горохов…» Куш – есть повод для доброй иронии в школе, а Горох и долбо…б – это синонимы. Мои дети будут Отаровичи Гороховы, б..? Что это такое? Назови его еще Чмо Отарович Горохов! – как можно такую фамилию поменять?

– Это правда, что она не дает тебе общаться с детьми?

– Не дает, но я нашел способ. Теперь, когда вернулся в первую тройку шоуменов и одалживаю на жизнь Валдису Пельшу (он просит у меня взаймы до получки, а Никита Джигурда берет уроки вербального искусства), она увидела, что я заполонил все Интернет-пространство…

– …и смилостивилась?

– Понимать стала с годами…

– …с кем жила…

– Вот-вот! В телефонном разговоре – удивление: как я с колен встал?

– «Ты смотри!» – да?

– А ведь действительно – сукин сын, Шон Пенн, б..! Говорил же Гари Барлоу из Take That, что они вернутся спустя 10 лет без всякого Робби Уильямса – он сам потом попросится к ним в коллектив, и так и произошло…

Наверное, моя бывшая видит, какими дети после разговора со мной возвращаются, а дети интересуются, какие фильмы мне нравятся, какие книги с собой привез, спрашивают про Сергея Гандлевского, Бахыта Кенжеева – это имена, которые широкой публике ничего не говорят.

– Авторы из Бишкека?

– У твоих родителей было девять детей…

– Да!

– Фантастика, а у тебя – семь. Твои дети друг с другом общаются?

– А как же!

– Нормально?

– Лучшие друзья!

– Великолепная эта семерка от скольких женщин?

– От четырех. Даша от Наталии, Эллина от Ирины, Федор и Арина от Марии, Георгий, Николоз и Даниил от Ольги.

– Оля – это киевская избранница?

– Да. Давно ее, кстати, не видел, а Маша после средней школы со мной… «Мы были солдатами» – есть такой фильм с Мелом Гибсоном. Мы были молоды, я обещал ей стать известным журналистом, она на свиданиях смеялась… Слишком мало багажа интеллектуального было, а потом слишком друг от друга устали.

– Ты с ней сегодня общаешься?

– Конечно!

– И нормально?

– С ней – нет, а вот с Олей – уже да.

С Машей, увы, ненормально только и можно общаться – я-то не ссорюсь, но она постоянно ругается: не бывает довольна ничем и никем. Во второй книге, увидишь, напишу о ней лучше, чем Евгений Евтушенко о Белле Ахмадулиной в «Не умирай прежде смерти».

– Прекрасная, между прочим, вещь…

– С меня содрал все – из ранних записок!

– Твой ученик?

– Евтушенкошвили? Конечно! Оригинал «Идут белые снеги», по-твоему, чей? Мой!

– «Как по нитке скользя…»

– Да, фантастика, и я даже с одним человеком поспорил, что про Машу будет лучше, чем тот кусок, Ахмадулиной посвященный. Заканчивается он так: «Каждый раз, когда я ее вижу, мне хочется плакать», и я приблизительно так же закончил бы рассказ о Маше, но охлаждение наступало у меня по-другому. Ее родители злые, она сама злая, потом это в геометрической прогрессии увеличивалось, а я, наоборот, становился ироничным, но только не злым. Переключался на сатиру, иронию и никогда человеконенавистником не был, а Маша считает, что все люди – говно.

– Слушай, а может, она права?

– Нет, я тоже считаю, что все – говно, но смешное, и Маша – говно, только красивое (смеется) . У меня вот так – слаломы, слаломы! Сегодня вот вечером буду на корпоративе Партии регионов лизать – тоже витиевато получится.