Иван Миронов - Родина имени Путина

— Привет, — выдавил с наигранным спокойствием. — Поехали куда-нибудь.

— Куда? — как ни в чем не бывало, брякнула Наташа, облагородив лицо обидчивой улыбкой.

— Все равно, главное — поехали. Туда, где никого нет? — Мозжечок включился хронометром, отщелкивая секунды к спасению.

Она включила поворотник и выскочила на дорогу. Я обернулся. Явных преследователей не оказалась, а на задней полочке лежала коробка с «Чивасом».

— Откуда флакон?

— Папа забыл, — бросила девушка, всматриваясь в зеркало.

— Очень вовремя.

— Поехали ко мне.

Я не возражал. Теперь это было не важно. Я открыл эту дверь, и от меня уже ничего не зависело.

Через четверть часа, обшарив фарами утрамбованный машинами двор на улице Дмитрия Ульянова, Наташа втиснулась в свежепокинутую кем-то дырку. На полуспущенных я вылез из машины. Двор вдохновлял безлюдной тишиной. Подошли к подъезду.

— Квартира на тебя записана? — не запамятовал я уточнить.

— На брата. Я у родителей на Сивцеве прописана, — усмехнулась Наташа, приложив к домофону «таблетку».

Мы поднялись на одиннадцатый этаж. Невзрачная дерматиновая дверь открывала узкий коридор, кучно заставленный коробками и упаковками еще не собранной мебели.

— Кухню на следующей неделе придут устанавливать, — словно оправдываясь за постремонтный беспорядок, пояснила Наташа, и, махнув на огромный кроватный каркас, прислоненный к стене, добавила. — А матрас в пятницу подвезут.

— Диванчик-то есть какой-нибудь?

— Конечно, в гостиной! Если сможешь туда пробраться.

— Хоть есть на чем заночевать.

— Ты ночевать собрался? — Наташа усмехнулась. — Не получится. Я родителям обещала к часу домой приехать.

— Придется ночевать в одиночестве, — задумчиво констатировал я.

— Все так плохо?

— Очень нехорошо. — Я подхватил соскользнувшее с ее плеч пальто.

Прошел в спальню, где посередине стояло несколько стульев и стиральная машина. Порывшись по коробкам, Наташа нашла парочку новеньких вискарных стаканов и блюдце под виноград.

Я выпил залпом, она лишь пригубила. После второй стопки обрисовал ситуацию, не постеснявшись добавить, что из-за нее отказался покинуть страну. Она не заплакала, даже не прослезилась, сморщила переносицу и закурила.

— Надолго все это? — Голос не дрогнул, но руки потряхивало.

— Не знаю. Наверное, — честно признался я.

— Ну и что делать… будешь?

— Свою квартиру сдам. Сниму где-нибудь с тобой поблизости.

— Живи у меня, — оживилась Наташа. — Дней через десять все соберут и поставят.

— Подумаем. Время есть, давай пить.

Она отыскала тапки, скинула сапоги, позвонила домой и долго убеждала отца, что она за городом на дне рождении, уже слегка выпила и останется до завтра. Отец попротестовал и сдался.

Мы расстались в одиннадцать следующего дня. Я ушел первым. Целый день шатался по городу, отирая дешевые кафешки, кинотеатры, выставки, интернет-салоны. Убивал время, пока телефон не ловил «смайлик», что означало «освобожусь через час, люблю, целую. Наташа». И так три дня кряду. Начал параноить. Мне казалось, что я стал рабом телефона, чтобы раз в день видеть, как просыпается в нем желтое пятнышко. Осознавая, что обрыв всех контактов — это дурацкая, трусливая перестраховка, а Наташа — уверенная гибель в рассрочку, я ничего не мог с собой поделать.

Будучи девочкой домашней, она разрывалась между родителями и мною, выдумывая причины отлучек, одна неправдоподобней другой.

А еще я повидался с Мишей, старинным школьным другом. Позвонив с автомата, я условился встретиться с ним на автозаправке возле метро «Кунцевская». Он оказался, как всегда, пунктуален на безупречно отполированном «Мерседесе».

Я нырнул в элегантное нутро, поймав недовольный взгляд товарища на своих ботинках, с которых на замшевые коврики сочилась апрельская грязь.

Мой рассказ не пробудил в Мише товарищеского энтузиазма. Выслушав меня, он лишь кисло зевнул и протянул дряблую руку: «Ладно, ехать пора. К родителям обещался на ужин. Заправиться еще надо».

Мы зашли в магазинчик при заправке. Пока заливали бак, Миша набивал корзину жрачно-смачным, акцентируясь на коньяке и сыре. С минералкой я подошел к кассе, приткнув бутылку к вываленной корзине.

— Нам отдельно посчитайте, — не моргнул глазом школьный дружок.

— Прислал бы я тебе твой полтинник, — грустно ухмыльнулся я, доставая деньги.

— Точно, чтоб не заморачиваться! — обрадовался Миша, принимая стольник. — Только у меня сдачи нет. Может, разменять?