Александр Проханов - Цена измены

Здесь же мы участвуем в диалоге двадцати семи стран, каждая из которых представлена в национальном качестве. И вопросы, которые рассматриваются на Совете Россия — НАТО, а он собирается раз в месяц на уровне постоянных представителей и два раза в год на уровне министров иностранных дел и на уровне министров обороны, обсуждаются консенсусно, то есть по взаимному согласию. Это очень глубокая интеграция России в широкий круг проблем безопасности в мире. Это очень интересно. Замена генерала армии Константина Васильевича Тоцкого, который там пять лет отработал, на политического представителя говорит, наверное, о том, что мы сейчас будем больше уделять внимания политическим, мировоззренческим аспектам взаимоотношений с НАТО, чем вопросам сугубо военного сотрудничества.

И второй момент — возможность использования этой точки в Брюсселе для развития публичной дипломатии. Это возможность воздействовать на общественное мнение стран — участниц НАТО. Идти на дискуссии, ввязываться в публичные дебаты или же, наоборот, вести умиротворяющие беседы. Работать с парламентами, политическими партиями. Это гораздо важнее, чем просто сидеть в аудитории дипломатов и вести сугубо профессиональный разговор.

Общественный деятель не будет стесняться говорить какие-то вещи откровенно, говорить простым языком, без всяких чисто дипломатических языковых фигур вроде — «нюансирование модальности формата диалога». И это может оказаться очень нужным и очень полезным сегодня.

А. П. Мне кажется, что НАТО — это постоянно меняющийся, живой, сложный, пульсирующий организм, который каждый год обретает все новое и новое лицо. Объект, с которым вам придется работать, не неподвижен, находится в постоянной динамике, и чтобы познать этот объект в полной мере, требуется особая культура, не в смысле знания языков или дипломатической классики, но той таинственной, загадочной культуры, которой в полной мере владеют сегодняшний Запад, само НАТО. В арсенале НАТО, конечно, есть и бомбардировки, и высадки десанта, и взломы границ — такие традиционные грубые формы, но за их пределами существует практика тончайших воздействий, почти магических технологий, с помощью которых получаются средства, быть может, более эффективные, нем воздушные армии и танковые колонны. Эта культура во многом и поразила нашу красную державу, и сейчас действует внутри нашего российского сообщества, обволакивая целые зоны нашей военной, гуманитарной, политической и религиозной элиты.

Д. Р. Я думаю, что мы вообще не понимаем, что там внутри происходит. Мы по-прежнему воспринимаем Запад как некое единое целое. Европа, США и НАТО — это клубок противоречий. Мы же почему-то воспринимаем это как единое целое и комплексуем. Однако то же самое НАТО многими европейцами воспринимается как единственный способ сдерживания воинственных амбиций Вашингтона.

Европа внутри себя переживает комплексы, еще довоенные — непростые отношения между французами и немцами, французами и англичанами. А недавнее возвышение поляков, с помощью внешней заокеанской силы, вызывает неприкрытое раздражение у очень многих сил старой Европы.

Русская держава всегда работала с Европой. Европейские дворы с опаской смотрели на огромного русского медведя, но прекрасно понимали, что выдавить его из Европы невозможно. Потому что он уже в Европе, и всегда был в Европе. И когда русская армия входила Париж, то парижанки просили наших гусар посадить их на седло для того, чтобы лучше разглядеть Государя Императора Александра I. Это был подлинный, восторженный интерес к русской России, к России имперской.

Что же сейчас мы ведем себя как маргиналы, отшельники?! Мы там должны быть. Если американцы, которые намного дальше географически и, пожалуй, ментально от Европы находятся, сегодня внутри Европы, строят какие-то «позиционные районы», противоракетную оборону, собираются сбивать ракеты несуществующих стран или несуществующие ракеты существующих стран, сбивать над европейским небом, чтобы обломки падали на головы европейцев, то нам сам Бог велел активнее участвовать в европейской политике своими ресурсами, своими технологиями.

Проблема здесь не в отношениях России и НАТО, проблема лежит в мировоззренческой плоскости. Мы не должны концентрироваться на себе, уходить в себя. Да, Россия должна сосредотачиваться, но как страна, как нация, Россия должна быть, говоря языком психологов, экстравертной, а не интровертной. Не надо по-дикому махать топором и «рубить окно в Европу». Дверь-то открыта. Надо просто войти и сесть за стол, заняв положенное, подобающее нам место.