Александр Проханов - Цена измены

Другой исход из гниющего либерального мира — в гармонию государств, в союз народов, в творческое преображение Земли, в мировую империю, где человечество не будет подавлено, но в нем откроются неиссякаемые силы, одолевающие не просто нехватку ресурсов, но и саму смерть. Это и есть коммунизм, ошельмованный и попранный в СССР, живой и могучий в Китае, блуждающий по Латинской Америке, свивший гнезда в боевых отрядах Хесбаллы и Хамас. Новый Сталин может носить боливийское сомбреро, или тюрбан талиба, или «арафатку» арабского шахида. А может быть, вновь синий дым его трубки перелетит через Кремлевскую стену.

Стремительно сужается выбор. Или за Сталина, или за Гитлера. Те либералы, что вместе с ОБСЕ, равняют Сталина с Гитлером, — они за Гитлера. Те разъяренные батюшки, что поносят с амвона Сталина, — они за Гитлера. Те чиновники, позавчера — коммунисты, вчера — демократы, сегодня — присяжные патриоты, которые тупо клевещут на Сталина, — они за Гитлера, за Власова, за «ваффен СС», за казнь Зои Космодемьянской, против гвардейцев-панфиловцев. Это они поливали ледяной водой генерала Карбышева, пытали Олега Кошевого, в сорок пятом перевозили на подводных лодках в Аргентину золото рейха, как сегодня переводят в швейцарские банки награбленное в России добро.

Впереди гигантская битва. А ты вступил добровольцем в Красную Армию?

«Завтра», 2009, август, № 32

С новым представителем России в НАТО беседует главный редактор «Завтра» Александр Проханов

Александр Проханов. Что такое ваша новая должность? Какой круг проблем обрушится на вас, как только вы перенесетесь из Москвы в Брюссель?

Дмитрий Рогозин.Люди, которые оценивают мою новую работу, разбились на два лагеря. Один лагерь говорит: ну все, сейчас он им там войну объявит и будет диктовать всю тематику отношений России с этим «цепным псом» Западной Европы.

Другие: ничего он там не сделает, он — винтик в огромном механизме, от него ничего зависеть не будет. Будет выполнять указания и еще что-то изображать, трепыхаться, дабы о нем не забыли.

Но ошибаются и те, и другие. Русский шатер у стен НАТО возник благодаря подписанию так называемого Основополагающего акта о взаимодействии России и Североатлантического альянса. Десять лет назад — это была другая страна, годы тяжелейших наших испытаний, когда Ельцин удержал зубами власть, когда Россия была деморализована, когда Чечня диктовала Кремлю свою волю, когда уже накатывалась вторая чеченская война, когда НАТО расширялось огромными скачками и плевало на наши всякие риторические барабанные удары. И в этот момент, тем не менее, был подготовлен акт о взаимоотношениях с НАТО. Этот документ стабилизировал все метания российских элит того времени — то вступаем в НАТО, то обещаем показать кузькину мать. Несмотря на все кризисы тяжелейшие, дискуссии, которые шли между нами и натовцами после бомбардировок Югославии, все-таки возникло ощущение того, что так, как раньше, жить нельзя. Новое российское политическое руководство, пришедшее к власти в 1999–2000 годах, вообще исходило из предположения о возможном преобразовании, трансформации НАТО в некий союз государств Северного полушария Земли, способный дать отпор новым угрозам. Не военным, а угрозам террористического плана, или, как сейчас принято говорить, «угрозам XXI века». В этой связи наша внешнеполитическая деятельность была резко интенсифицирована. Ее результатом стало появление в Брюсселе постоянной миссии, постоянного представительства Российской Федерации, которое состоит из двух частей: есть военная миссия и главный военный представитель, сейчас это вице-адмирал Кузнецов. И заодно с ней действует политическая миссия, которая состоит из дипломатов и представителей различных ведомств, отвечающих за безопасность России и ее граждан. Главный военный представитель России является заместителем постоянного представителя России. На мой взгляд, это правильное сочетание — военный подкрепляет политическую миссию.

Сначала эта миссия появилась на базе российского посольства, потом она стала отдельным звеном. Роль ее чрезвычайно важна. В отличие, скажем даже, от нашего участия в делах Евросоюза. Там мы работаем в двустороннем формате — есть Российская Федерация и есть Евросоюз, и саммит Россия — ЕС проходит в таком ключе: сидят российский президент и наша делегация, а напротив председательствующий в Евросоюзе, например, премьер-министр одной из стран, и руководство Европейской комиссии.