Николай Страхов - Итоги современного знания

«Подобно Гегелю», говоритъ онъ, «я ошибался въ томъ, что слишкомъ утвердительно приписывалъ человѣчеству нейтральную роль въ мірозданіи. Между тѣмъ, возможно, что все человѣческое развитіе имѣетъ столь же мало значенія (n'ait pas plus de conséquence), какъ плѣсень или лишаи, которыми покрывается всякая влажная поверхность».

Вотъ какое воззрѣніе составляетъ новое пріобрѣтеніе Ренана! Вотъ къ чему онъ приведенъ своими изысканіями и наблюденіями надъ развитіемъ «языковъ, письменъ, литературъ, законодательствъ, соціальныхъ формъ», и съ чему гораздо яснѣе пришли будто-бы космологическія науки!

Странно говорить объ этомъ такъ бѣгло, какъ говоритъ Ренанъ; онъ, какъ будто для большей занимательности своей рѣчи, мимоходомъ пугаетъ читателей этою плѣсенью и лишаями. Попробуемъ, однако, хоть нѣсколько разобрать дѣло. Естественныя науки въ своихъ удивительныхъ обобщеніяхъ дѣйствительно доказали однородность жизни, нашли нѣкоторое элементарное сродство между жизнью человѣка и жизнью мельчайшихъ организмовъ. Но вѣдь изъ этого ровно ничего не слѣдуетъ относительно достоинства и значенія различныхъ организмовъ. Мы судили бы совершенно по-дѣтски, еслибы, подводя существа подъ какое-нибудь общее понятіе, воображали, что они, въ силу этого, однородны во всѣхъ отношеніяхъ. И человѣкъ и камень имѣютъ вѣсъ; человѣкъ только-что убитый вѣситъ столько же, сколько онъ же вѣсилъ живой; развѣ слѣдуетъ отсюда, что человѣкъ не лучше камня и что живой не лучше мертваго? Гегель, на котораго Ренанъ ссылается, какъ бы въ извиненіе своего прежняго заблужденія, смотрѣлъ на вопросъ неизмѣримо правильнѣе. Если человѣкъ, положимъ даже, и не центръ міра, то, во всякомъ случаѣ, онъ такъ связанъ съ центромъ, что можетъ изъ него смотрѣть на мірозданіе; слѣдовательно, онъ не только выше всѣхъ земныхъ созданій, но можетъ подыматься до высоты какихъ бы то ни было существъ, представляемыхъ нашимъ воображеніемъ. Совершенная нелѣпость думать, что значеніе человѣка, можетъ быть, равняется значенію «плѣсени и лишаевъ», заводящихся вездѣ, гдѣ есть сырость.

«Науки историческія и вспомогательныя имъ науки филологическія (продолжаетъ свой обзоръ Ренанъ) сдѣлали громадныя завоеванія съ тѣхъ поръ, какъ я предался имъ съ такой любовью, сорокъ лѣтъ тому назадъ». «Черезъ сто лѣтъ человѣчество уже будетъ знать почти все, что оно можетъ знать о своемъ прошедшемъ». «Исторія религіи уяснена въ самыхъ важныхъ ея отдѣлахъ. Стало ясно, не въ силу доказательствъ а priori, а въ силу самаго разбора мнимыхъ свидѣтельствъ, что никогда не было, во всѣхъ вѣкахъ достижимыхъ для насъ, ни откровенія, ни сверхъестественнаго факта. Самый процессъ цивилизаціи дознанъ въ его общихъ законахъ. Неравенство расъ констатировано. Права каждаго человѣческаго племени на болѣе или менѣе почетное упоминаніе въ исторіи прогресса приблизительно опредѣлены» (стр. XIV).

Таковы итоги «громадныхъ завоеваній» въ этой области знаній. Пересматривая ихъ въ томъ видѣ, въ какомъ ихъ представляетъ Ренанъ, нельзя однако не почувствовать какого-то разочарованія. Повидимому, все здѣсь сухо и безплодно. Гдѣ же тотъ свѣтъ, который долженъ быть проливаемъ этими науками? Гдѣ внутренній смыслъ ихъ быстрыхъ и великихъ трудовъ и успѣховъ?

Ренанъ указываетъ на то, что начало народности рѣшительно утвердилось въ пониманіи исторіи. Самъ онъ всегда держался этого начала, конечно, вслѣдъ за нѣмецкими мыслителями, на которыхъ воспитался. Онъ говоритъ, что теперь уже вполнѣ доказано и признано «неравенство» человѣческихъ расъ, и что свои «почетные отзывы» исторія распредѣляетъ не иначе, какъ по племенамъ (familles humaines). Такъ и прежде онъ говаривалъ, что «намъ извѣстно не одно, а три или четыре человѣчества». Вопросъ огромной важности, большой шагъ сравнительно съ взглядами прошлаго вѣка, все подводившими подъ одну мѣрку, подъ общія отвлеченныя понятія. Если Ренанъ правъ, если науки историческія и филологическія добыли въ нашъ вѣкъ другіе взгляды, то человѣческая исторія получаетъ у насъ другой смыслъ. Она становится несравненно сложнѣе и шире, глубже и таинственнѣе, чѣмъ какъ воображалъ ее прошлый вѣкъ. Ею управляетъ и движетъ внутренній духъ народовъ, который неизмѣримо сильнѣе, богаче содержаніемъ, живучѣе и плодотворнѣе, чѣмъ наши личныя усилія и наши понятія. При такомъ взглядѣ на исторію, вся картина былыхъ временъ получаетъ жизнь и блескъ, полна для насъ неисчерпаемаго смысла и значенія; да и будущее людей не представляетъ одной загадочной тьмы, а озарено вѣрой въ новыя воплощенія духа.