Михаил Пробатов - Я – Беглый

— Надо вальс. Так, понимаешь, надо станцевать, чтоб от зубов отскакивало. Понял?

— Так точно, понял, товарищ генерал-полковник.

— Танцевать с королевой будешь. Понятно? Тут накладок быть не должно. По-английски говоришь?

— Никак нет, товарищ генерал-полковник. Только уставные команды и по Международному своду сигналов, да и то…

— Ничего. Так даже лучше. Сейчас иди в Особый отдел, там тебя проинструктируют подробно.

— Разрешите обратиться, товарищ генерал?

— Слушаю.

— А можно хоть фото королевы посмотреть? Любопытно.

Генерал усмехнулся глупой молодости и протянул Вульфу какую-то газету. Тот посмотрел.

— О! Красивая. А можно узнать, товарищ генерал, она замужем или так…

— А тебе зачем? — генерал встревожился внезапным подозрением.

— Нет, вы не подумайте чего плохого, я ж человек порядочный. Просто подумал, что в такое тяжёлое время, да если баба одна, или может муж на фронте…

— Лейтенант, — заорал военный дипломат, — ты ненормальный?

— Никак нет, товарищ…

— Ну, хорошо. Иди тогда отсюда на хуй!

— Разрешите идти? — уточнил Яшка Вульф.

— Разрешаю, — сказал разгневанный генерал.

Этого человека (т. е. капитана Вульфа) я очень любил, и о нём попробую ещё кое-чего рассказать. Правда дальше будет не так смешно, к сожалению. Но о беглых, вообще, мало чего весёлого припоминается. Сегодня уже поздно, не успею.

Около шестидесятого года, я был ещё школьником и маму свою видел очень редко. Моя покойная матушка командовала Атлантической Рыбопромысловой Экспедицией и постоянно находилась у побережья Ньюфаундленда и Лабрадора — традиционные районы лова сельди, трески, камбалы и т. д. Советский флот ловил тогда рыбу у побережья Канады в огромных объёмах. СССР вышел, кажется, на третье место по вылову в мире.

Однажды, она поднялась в каюту капитана Вульфа, который командовал её флагманским траулером СРТ № 4436.

— Заходи, Ида, — сказал Вульф, — гостьей будешь. Вина поставишь, хозяйкой будешь.

Мать поставила на стол бутылку спирта. Они выпили. Моя мама умела пить нисколько не хуже его самого.

— Яшка, — сказала она, — давай спустимся чуть пониже.

— В каком смысле?

— Просто южнее, и тральнём, немного не доходя шельфа Нью-Йорка.

— Там никто никогда не ловил, — сказал Вульф.

— Мне в Обкоме так и сказали. И в Совнархозе. Но мы ж с тобой не ослы.

— В рейсовом задании нет, а мы с тобой пойдём на юг, будто нам не касается? Нас обоих с говном сожрут.

— Ага, — сказала мать, — Мне здесь скучно. Ты наливай.

— Ну и лихая ты баба. Смотри, увольняться будем вместе.

— Я тебе говорю, у меня есть расчёты. Там рыбы очень много, — она достала с полки карту и развернула. — Вот, видишь это мелководье, банка Джорджес. Здесь очень большие концентрации сельди. Невиданные, понимаешь?

— Что ж ты не доказала в Обкоме?

— Кому доказывать?

— Добро, сказал Вульф. — Ну, смотри, держаться потом в Калининграде друг за дружку и назад не отрабатывать.

— Брось, ты меня знаешь.

Они вышли на банку Джорджес и с первым же тралом стало ясно, что обнаружен очень богатый, новый район лова. Через несколько месяцев их встречали в Калининграде с духовым оркестром. Затем они были вызваны в Москву. С ними на приём к министру приглашён был и председатель Совнархоза.

— Мы в АтлантНИРО этот район разработали и оказались правы, — сказал он. — Ида, миллион тонн сельди в год возьмём на твоей Джорджесбанке?

— Теоретически можно взять, — сказала мама. — Но порядок сохранения нерестового стада не позволяет промыслом изъять больше трети численности популяции в течение года… Существуют правила, нельзя подрывать способность стада к воспроизводству.

— Если в этом году возьмём миллион, тогда в будущем и половины не возьмём, чего тебе непонятно? Сволочь ты партийная, — вдруг сказал Вульф председателю.

— А мы товарищ Вульф, как-будто с вами в одной партии состоим, — угрожающе сказал оскорблённый начальник.

— Нет, не в одной. Я вступал в сорок первом году, в Севастополе. А ты?

— Стоп! — сказал министр. — Мы выслушали мнение промысловиков. Очень хорошо. Вы вдвоём, товарищи, можете возвращаться в Калининград. Отдыхайте после рейса. Работайте. Спасибо.

Когда они вышли вдвоем на Рождественский бульвар, Вульф сказал:

— Ида, с меня всё, как гуся вода, потому что у меня две золотые звезды. А тебе, кажись, собирались повесить Героя Соцтруда.

— Да и хрен бы с ним, — сказала мать. — Я, вообще, бижутерию не люблю.