Лев Вершинин - «Русские идут!» Почему боятся России?

Что турок занесло, и занесло круто, было понятно даже союзникам. « Турция потеряла чувство меры , – доносил кайзеру официальный представитель Германии в Тифлисе генерал фон Лоссов, – и переступила через все разумные границы. Она требует чисто армянские провинции Ахалкалак, Александрополь и части Ереванской провинции, что вопиющим образом нарушает Брест-Литовский договор. Турки намерены полностью уничтожить армян Закавказья… Я протестовал по этому поводу ». Чхенкели, в отличие от генерала, не протестовал. Опираясь на грузино-азербайджанское большинство Сейма, он готовился к новым переговорам « с учетом реальности », на протесты же Армянского Национального Совета отвечал в том духе, что надо же чем-то жертвовать, а армянам, ежели что, будет хорошо и в составе Грузии, можно даже на правах автономии. И вообще, если господа дашнаки такие умные, пусть попробуют остановить турок сами, а нам тут надо Грузию спасать, и мы уже обратились за помощью туда, откуда Стамбулу могут приказывать. С точки зрения чистого разума он был прав. В Тифлисе, ожидавшем, что аскеры султана вот-вот появятся в предместьях, царила паника, и Национальный Совет Грузии (был уже и такой) параллельно с переговорами обратился за помощью и покровительством к Его Величеству кайзеру. На что Берлин охотно согласился, тем паче что (хотя грузины об этом не знали) имел со Стамбулом секретное соглашение о разделе сфер влияния на Кавказе, и Грузия, в отличие от Армении, как раз входила в немецкую зону. Будучи одернуты старшим партнером, турки согласились мириться, но при условии немедленного провозглашения Грузии самостоятельности и отказа Берлина от участия в окончательном решении армянского вопроса. Так что, когда упомянутый генерал фон Лоссов, человек, судя по всему, совестливый, попытался передать в Берлин, что армяне тоже просят о покровительстве, ему довольно резко посоветовали делать свое дело и не рыпаться.

По сути, армянская составляющая федерации была брошена на произвол судьбы. Хуже того, отрезана от внешнего мира и (по требованию турок) лишена даже источника пополнения боеприпасов. Спасти Армению – даже не как государство, государства еще не было, а как «национальный очаг» – могло только чудо. А чудес, как нам всем, увы, известно, не бывает. И все же случилось. Хотя силы противника превосходили армянские по всем показателям, 21—27 мая в ходе тяжелейших сражений при Сардарапате, Караклисе и Башапаране уже по всем законам обреченной армянской армии удалось остановить и отбросить армию Якуба Шевки паши, вплотную подошедшего к Эривани. Армения, пусть в виде какого-то огрызка, но сохранилась. В полном осознании, что рассчитывать, кроме самой на себя, ей не на кого. Тем более что как раз в разгар Сардарапатской битвы в Поти высадились долгожданные немцы и Грузия объявила себя суверенной Грузинской Демократической Республикой, а Сейм ЗДФР самораспустился в связи с «неразрешимыми противоречиями народов Закавказья по вопросам войны и мира». 28 мая то же самое без лишних сомнений сделал Азербайджан. В такой ситуации у Армянского Национального Совета не оставалось ничего, кроме как провозгласить себя « верховной и единственной властью армянских уездов » и сразу после того отправить в Батум делегацию для подписания мира с турками от имени Республики Армения («Араратской Республики») на любых условиях. Что и произошло. «Договор о мире и дружбе», подписанный 30 мая в Батуме, оставлял независимой Армении только то, на что Порта соглашалась и ранее плюс то немногое, что еще контролировали армянские войска – два небольших уезда, Эриванский и Эчмиадзинский (т. е. половину сегодняшней Армении), а само государство по факту оказалось сателлитом Стамбула. Ясное дело, дашнаков такой расклад тяготил неимоверно, но что они могли поделать? Разве что заниматься государственным строительством, благо Грузия, хоть и неимоверно взвинтив плату за транзит, все-таки возобновила поставки продовольствия и прочих полезных вещей.

Ситуация изменилась лишь после Мудросского перемирия 30 октября, когда Турция, капитулировав перед англичанами, обязалась, в частности, освободить территории, занятые ею сверх оговоренных в Бресте, и начала выводить войска из Восточной Армении. В качестве компенсации за ущерб правительству Араратской Республики было предложено занять Ахалкалакский и Борчалинский уезды бывшей Тифлисской губернии, где жили и грузины, но армяне составляли большинство. Предложение было Эриванью принято, однако ситуация оказалась пикантная, поскольку такое же предложение сделали своим грузинским вассалам уходящие немцы. Что пришлось весьма по вкусу Тбилиси, где вовсю рассуждали о « возвращении времен великой Тамар », тем паче что за полгода немецкого присутствия Грузия – с помощью германских фельдфебелей – сформировала более или менее внятные вооруженные силы. Ни о какой демаркации границ в рамках бывшего Закавказского края не было, естественно, и речи, какими следует быть линиям на еще не нарисованных картах политики новорожденных стран определяли исключительно руководствуясь чувствами « национального единства » и « исторической справедливости », так что ничего хорошего никогда ждать не приходилось, а кроме того, единственная железная дорога, связывающая Армению с Россией, для Араратской Республики фактически «дорога жизни», проходила через контролируемый грузинами Батум, что, учитывая самые разные привходящие факторы, очень нервировало Эривань. Короче говоря, ничем хорошим все это кончиться не могло. И не кончилось.