Дэвид Шефф - GAME OVER Как Nintendo завоевала мир

По новому контракту Nintendo получала по 2000 иен за картридж лицензиата, что было примерно в два раза дороже производства самого картриджа. Неважно, какой тираж заказывала такая компания — 10 000 или 500 000 картриджей, — Nintendo получала прибыль в любом случае, даже если игра не продавалась вовсе.

Лицензиаты могли осторожничать и размещать небольшие заказы по 10 000 картриджей, но такие заказы были не менее рискованны, чем крупные. Компаниям были нужны хиты. Если компания осторожно делала небольшой заказ и понимала, что у нее на руках настоящий бестселлер, то Nintendo не торопилась с изготовлением следующей партии. К тому времени, пока новый тираж добрался бы до магазинов, игра могла перестать быть популярной. Компании, особенно небольшие, не обладавшие большими ресурсами, должны были рисковать на крупных заказах большими объемами финансов, если они хотели заработать денег на потенциальных хитах. Они брали на себя весь риск, в то время как Nintendo получала нескромную прибыль практически без дополнительных инвестиций. (Nintendo действовала через субподрядчиков, размещая заказы своих лицензиатов у сторонних производителей.)

Обычная игра продавалась тиражом 300 000 экземпляров, хотя многие игры продавались тиражами в три-четыре раза выше. При самом плохом раскладе Nintendo собирала порядка 2,2 миллиона долларов. С игры, продавшейся миллионным тиражом, Nintendo получала свыше 7 миллионов долларов. Это были легкие деньги, надежные; по мере роста количества лицензионных соглашений росли и прибыли Nintendo. В 1985 году у компании было семнадцать лицензиатов. Год спустя их уже было тридцать. К 1988 году таковых уже насчитывалось пятьдесят.

Сидя напротив Хироси Ямаути и уставившись на гладкие камни на доске го , Хэнк Роджерс широко улыбнулся. Он нашел брешь в обороне Ямаути и поставил свой камень в атакующую позицию.

Выражение лица Ямаути оставалось бесстрастным. Он на мгновение поднял глаза на Роджерса, представителя молодого поколения, столь непохожего на него самого. У Роджерса была козлиная бородка, черные волосы длиннее среднего с пробором посередине, спадающие на лоб. Над карими глазами нависли клинообразной формы брови.

Оба мужчины отхлебнули из своих стаканов виски и принялись изучать доску. У Роджерса, как у игрока на три дана ниже, была тройная фора. В начале игры он мог поставить три камня, равные трем свободным движениям. Это означало, что Ямаути мог выиграть, только если Роджерс совершит три ошибки.

Только что Роджерс совершил свою третью ошибку. Ямаути видел в своем противнике большую долю безрассудства, потому этот ход его не удивил. Он использовал его ошибку в своих интересах, что и определило исход игры. Роджерса ничто не могло спасти.

Молодой человек пожал плечами. «Хороший ход», — пробормотал он. Он понял, что оказался в патовой ситуации.

На протяжении одиннадцати лет Хэнк Роджерс жил со своими родителями в Амстердаме, пока ювелирный бизнес его отца в 1964 году не вернул семью обратно в Нью-Йорк. После того как Хэнк закончил среднюю школу, семья переехала на остров Оаху, где он поступил в Гавайский университет. По утрам, еще до занятий, он занимался серфингом на северных пляжах острова.

Большую часть своего времени Роджерс проводил в университетском кампусе в здании, где располагались компьютеры, играя в игры на терминалах, объединенных мейнфреймом. Игры привели его к программированию. «Для геймера программирование и есть главная игра», — говорил он. После окончания университета он нашел работу в Калифорнии, в одной из компаний — разработчиков компьютерных программ для нужд американской армии. Проработав там одно лето, он уволился: «Я не хотел тратить всю жизнь на поиск более удобных способов убивать людей».

Тем временем семья Роджерса перебралась в Японию, он присоединился к ним в 1976 году. Он жил в Йокогаме, пригороде Токио, и изучал японский язык. У него были нужные связи, благодаря которым он мог бы получить работу в одной из главных японских компьютерных фирм; однако он чувствовал, что для него, как для иностранца, это будет тупик. «Реальность такова, — говорил он, — что если ты не японец, то ты не станешь президентом NEC. Это попросту невозможно».

Он преподавал английский язык, а затем стал работать со своим отцом. Их ювелирный бизнес неуклонно шел в гору. Роджерсы покупали необработанные камни и ограняли их в Бангкоке и Гонконге. Ограненные камни они продавали по всей Азии и в магазине неподалеку от Токио. В семейном бизнесе Хэнк проработал около семи лет. От своего отца, игрока седьмого дана, он и научился играть в го .