Яцек Дукай: Межизмерное путешествие, или из библиотеки в кино и обратно. Вокруг «Интерстеллар» Кристофера Нолана

Кино, особенно кино голливудское, как машина коммерческого дренажа подсознания глобального общества, остается крайне чувствительным к изменению Zeitgeist’а.

Не киноведы и критики искусства, но именно социологи — лучшие рецензенты американских блокбастеров. Ибо то, что в них самое интересное, проявляется сравнением деталей второго плана: какие социальные, правовые, поведенческие изменения случились между седьмым и восьмым римейком «Супермена» или «Спайдермена». Творцы их разыгрывают эти пасхалки и подробности, конечно же, исключительно по причинам чисто бизнесовым: чем лучше ощутит зритель дух времени, тем больше билетов они продадут. Можно потому сказать, что они — рабы Zeitgeist’а. (Всякий творец таков; однако они — наиболее сознательны).

Очень немногие обладают таким доверием жанра, что могут получить 200 млн. долларов на фильм, не идущий за трендами, но активно на них влияющий, перековывая в визуальную симфонию персональные увлечения режиссера и сценариста.

Когда Стенли Кубрик в 1968 году снимал «Космическую одиссею», мы находились на пике программы «Аполлон», во время яростной космической гонки между США и СССР, когда космонавты и ученые NASA были звездами поп-культуры. Этот дух космических пионеров окончательно угас в 80-е. Поворот от освоения космоса мы отчетливо видели в НФ литературе, которая сосредоточилась на прогнозах развития информационного общества, на цивилизационных изменениях на Земле, редефинициях человечества и экстраполяциях тайн мозга, компьютера, сознания. Космос сделался для нас следующей Никогдеей: площадкой игр, полной архаических видений будущего, песочницей любимых эскапизмов.

Нынче Zeitgeist снова изменяется в результате равнодействующей трех процессов:

(А) в космос с новой энергией вышли экономические силы Востока и Юга, прежде всего Китай;

(В) США решились на фундаментальное изменение стратегии исследования космоса, перенося тяжесть финансовых исследовательских расходов с NASA на приватный сектор;

(С) политические, научные и военные начинания оказались здесь постепенно перекрыты чисто коммерческими бизнес-проектами: орбитальным туризмом, телекоммуникацией, поиском в космосе полезных ископаемых, массовым развлечением (путешествие на Марс как реалити-шоу и т. д.).

Как «Гравитацию» Куарона, так и «Интерстеллар» Ноланов я рассматриваю как симптомы и культурные катализаторы этого изменения. Кристофер Нолан, кстати, по случаю премьеры фильма представляется как своеобразный выразитель «компании снизу» за возврат человечества к звездам: Второго Выхода в Космос. Передает эстафетную палочку научных увлечений детям следующего поколения.

Я охотно поверю в такую вот петлю воображения:

Братья Нолан, посмотрев фильм Кубрика, долгие годы вынашивают мечту: «А почему нельзя снимать ТАКИХ НФ-фильмов?», «Какую бы «Одиссею» мы сняли бы сейчас!». Пока Кристофер не достиг такой позиции в Голливуде, что и вправду смог бы снять свою «Одиссею». И снял.

Подобия и отсылки «Интерстеллара» к «Космической одиссее», а также оммажи в ее сторону настолько отчетливы и многочисленны, что и речи быть не может о рецензентской сверхинтерпретации. Начиная уже с самого плана космического путешествия: сперва медленный, многолетний путь в границах Солнечной Системы, потом перескок в подпространство. Червоточина Нолана находится под Сатурном — монолит Кубрика на орбите вокруг Юпитера. Знаменитую трансовую секвенцию тоннеля Кубрика Нолан заменяет (более короткой) ездой через червоточину. Сходна конструкция кораблей, с кольцевым модулем для симуляции земной гравитации. Впрочем, и сам дизайн корабля, машин, скафандров и т. п., и общая «космическая эстетика» — резкая чернота и белизна вакуума, отсутствие звука, кадрирование, монтаж — иду по тропе, проложенной Кубриком. Есть у нас и искусственный интеллект, с которым герои ведут беседы во время путешествия; а базовая форма их роботов предельно напоминает форму Кубриковых монолитов. Один из ключевых эпизодов «Интерстеллара» — это попытка пройти через открытый вакуум между негерметизированными модулями: в «Одиссее» астронавту это удалось, здесь — вызвало катастрофу. Имеем мы здесь и тот же мотив древних сущностей божественной силы, никогда не заявляющих о себе напрямую, действующих из-за кадра и сюжета. Их творением в «Интерстеллере» является конструкт пяти измерений (два измерения времени, три измерения пространства) под горизонтом черной дыры. Конструкт монолитов Кубрика, возникший для «жизни после жизни» космонавта, был менее эффектным, но точно так же оказывался недоступен человеческому разуму.