Наум Синдаловский - И смех, и слезы, и любовь… Евреи и Петербург - триста лет общей истории

Александр Моисеевич Городницкий

Закат ленинградских литературных объединений пришелся на конец «хрущевской оттепели». В 1964 году Хрущева на посту первого секретаря ЦК КПСС сменил Брежнев. Постепенно, одну за другой, творческая интеллигенция начинала сдавать едва завоеванные территории, а после показательной порки, устроенной в лучших традициях чекистов в Горном институте, литературные объединения как-то незаметно, сами по себе перестали быть центрами свободной творческой мысли ленинградской молодежи. По одной из версий, это случилось, когда по распоряжению КГБ был уничтожен второй ротапринтный малотиражный сборник стихов поэтов Горного института. Вот как об этом через много лет вспоминал Александр Городницкий:

Александр Моисеевич Городницкий в научных кругах известен как учёный-геофизик, доктор геолого-минералогических наук, профессор, член Российской академии естественных наук. Одновременно он приобрел широкую известность как поэт и бард. Городницкий считается одним из основоположников авторской песни.

Городницкий родился 20 марта 1933 года в Ленинграде в еврейской семье служащих Моисея Афроимовича и Рахили Моисеевны Городницких. С сентября 1941 года по апрель 1942 года находился в блокадном Ленинграде.

Особое место в творчестве Городницкого занимает Санкт-Петербург. Одна из известнейших его песен начинается словами:

И заканчивается:

По другой версии, горняцкое ЛИТО было разогнано из-за стихотворения Лидии Гладкой, посвященного венгерским событиям 1956 года, когда советские войска вошли на территорию суверенной республики:

Незаметно стали закрываться и другие литературные объединения. Дольше всех продержались заводские и фабричные ЛИТО. Но они составляли наиболее ортодоксальную, официальную часть молодой поэзии Ленинграда.

Короткая эпоха литературных объединений возродила в Ленинграде необыкновенно популярную в начале XX века, но давно забытую форму непосредственных встреч поэтов со своими читателями. Достаточно вспомнить о таких кабаре, как «Бродячая собака» и «Привал комедиантов», о чем было рассказано выше. Первое в Ленинграде знаменитое в шестидесятые годы поэтическое кафе появилось на Полтавской улице. Раз в неделю, по субботам, здесь «как бы реанимировался в допустимых дозах вольный воздух серебряного века», как вспоминал об этом поэт Виктор Кривулин. В то время это была обыкновенная безымянная городская общепитовская столовая с дежурными обеденными блюдами. Но по вечерам она преображалась. Ее заполняла ленинградская творческая и студенческая молодежь. Поочередно здесь выступали члены самых разных городских литобъединений. Никаких предварительных согласований на этот счет не требовалось. Хотя всем было ясно, что среди посетителей находились и сотрудники «Большого дома». Через два года кафе на Полтавской улице свое существование прекратило, но в памяти ленинградцев оно так и осталось под неофициальным названием «Кафе поэтов».

Когда мы говорим о следах, оставленных в истории теми или иными политическими, общественными или культурными деятелями, то чаще всего имеем в виду их деятельность вообще, деятельность, не имеющую явно выраженного предметного характера. Эту деятельность нельзя очертить взглядом, и уж тем более нельзя обойти вокруг, потрогать руками или измерить метрическим способом. Исключение составляют, пожалуй, только три вида «знатнейших искусств» – живопись, скульптура и архитектура. В меньшей степени живопись. В большей – скульптура. О ней мы уже говорили. Но особенно архитектура, потому что она сосуществует с нами в нашем повседневном бытии. Кроме того, следы, оставленные архитекторами, несмываемы, если, конечно, не случается стихийных бедствий, космических катаклизмов или человеческого безумия. Поэтому архитекторы чаще всего попадают в поле зрения фольклора и становятся персонажами городской мифологии, в том числе петербургской.