Евгений Кузьмишин - Калиостро в пасквилях современников. Сборник мемуаров

Калиостр при сем случае столь хитро привел сие, как будто бы нечаянно, к разговору. Знав уже наперед от меня самой, что было причиною перваго моего позыву к мистической науке. 1787.

Мы сиречь так думали, что ето было по—арабски, а выше на странице 73 в письме из Стразбурга можно видеть, что Калиостр не мог по—арабски говорить с профессором Норбергом, приехавшим с восточнаго края. 1787.

Из сего моего примечания, в коем я ни единаго слова не переменила, можно видеть, сколь велика была моя слепота, что я могла так ввериться в Калиострову чудесную силу, и что чрез сей ничего не значащий ответ мое сумнение могло быть успокоено. 1787.

Смотри выше, где Калиостр говорит, что для пустаго любопытства не позволяется ему делать заклинания. 1787.

Столь многие благородные и достойные люди не должны ли наконец обратить к тому свое внимание, что они от незнакомых людей, которые начальниками себя называют, от людей, которые послали такого человека, каков Калиостр, неприметным для них образом к неизвестным намерениям употребляются? Сие мнение, которое также и от других мест в тайных обществах было разсеваемо, как я вижу из напечатанных сочинений, и между прочими из Анти—Сент—Никез , часть II (например, стр. 13, 28, 33, а наипаче стран. 42, 44, 49, 61, 69, 70 и т.д.). Сие мнение, говорю я, не должно ли наконец возбудить нешуточное на себя внимание? Благородной человек, коего дела управляются разумом, законом и чистыми, на здравом разсудке основанными нравственными правилами, не должен на сие равнодушно взирать, когда другие неприметным образом захотят его душою по своей воле располагать. Многие в самом деле благородные и почтенные люди сего ордена, без сумнения, не имеют нужды в моем совете. Но, по любви моей к истине, они должны меня в том простить, что я вознамерилась их остеречь в том, что для меня, по зрелом размышлении и по сравнении собственных моих опытов и многих других случаев, в так называемом магическом Калиостровом учении еще яснее и вразумительнее кажется.

Теперь, по получении лучшаго понятия, я весьма тем огочаюсь, что такой человек, каков Калиостр, мог иметь столько смелости, а чаятельно и теперь еще имеет, так как избранный Илии выдать себя за тайнаго начальника толикаго множества благородных, откровенных и прозорливых людей, которые называют себя франмасонами. А сие еще пуще меня огорчает, что ему (как видно будет из следующей страницы), несмотря на то, что обманы его в Митаве и в Варшаве открылись, после и в Лионе еще до высочайшей степени достигнуть удалось.

Пусть всякой себе представит, сколь вредныя может иметь действия для чистаго Христианскаго закона сие мнение, разсеваемое в тайных обществах от такого человека, каков Калиостр. Библия есть слово Божие и источник нашего закона. И так, ежели мнимые сии магики, имеющие сообщение с J. H. S., уверяют нас, что они больше знают слова Божия, нежели все Христиане, а притом еще имеют нечто и такое, чрез что приобретаются сверхъестественныя силы, тогда они именем Божиим до всего нас могут довести.

Не весьма ли ето ясно сказано, что сие самое есть премудрость, чрез что свет от J. H. S. управляется? Таковая премудрость заслуживает ли, чтоб кто—нибудь ей себя посвятил? Я надеюсь, что из сего всякой весьма ясно может постигнуть, в чем состоит намерение всякой магии, которая с некотораго времени столь рачительно производится, и намерение тех высланцов, которые оную производят; благодарю Бога, что я его благостию от прежней моей веры в так называемую магию совершенно избавилась.

Пусть каждый разсудит, сколь гнусное учение выводил здесь Калиостр. По его словам, тайныя его ученицы должны так же убивать, как Юдифь, в случае ежели старшие его то ему повелят! О! Так далеко нас доводить, без сумнения, был он не намерен. Однако ж подобное сему наставление, которое он здесь случайно нам выговорил, что начальники ничего такого не могут повелевать, что бы не согласно было с Божиими намерениями, и что им без изъятия во всем должно повиноваться, такое наставление, говорю я, влечет за собою ужаснейшия следствия и дает незнакомым людям, которые посылают таких бродяг, каков Калиостр, невероятную и опаснейшую власть. После того случилось мне читать, что Езуиты утверждают, что все повеления их начальников и все то, что от их общества происходит, служит к усугублению славы Божией. Сие есть то же самое, что Калиостр говорил о смертоубийстве, Юдифою учиненном, которую он под видом таинственнаго знака (симбола) магии изображал. 1787.