Борис Рогатин - Несгибаемые

Все, от мала до велика, старались помочь фронту. В этом горе – все были равны. Даже от бомбежек мы перестали с соседями прятаться в погреб; теперь спать ложились вповалку, чтобы, если придет смерть, встретить ее вместе.

Могучие силы страны и трагедии войны мы видели каждый день. Наш дом стоял в сотне метров от железной дороги, по которой беспрерывным потоком в разных направлениях шли эшелоны с солдатами, техникой, беженцами, проезжали длинные составы с красными крестами на вагонах.

Следуя традициям крестьянской семьи, мама проявляла строгость и категоричность в вопросах воспитания детей и особенно старших сестер. Им запрещалось уходить из дома поздно вечером и заводить сомнительные знакомства. А для нас – малолеток – существовало непреклонное правило: только сделав дело, можно гулять смело. Может сложиться впечатление, что мы жили в домашних застенках. Отнюдь! Сестры активно участвовали в художественной самодеятельности, хорошо пели, плясали. Часто выступали в клубе и перед ранеными в госпитале.

И хотя мама была исключительно верующим человеком: следила за православными праздниками, соблюдала посты, постоянно ходила в церковь (до нее было почти 10 километров, а свой храм в деревне рьяные безбожники разрушили), – но на детей жесткость религиозного воспитания не распространялась. Мы были свободны в своем выборе и, как награде, радовались разрешению пойти в церковь на причастие, освятить кулич на Пасху или славить Христа на Рождество.

Вот такими были моральные устои этой простой рабоче-крестьянской семьи. О себе мама не думала, будущее детей было для нее главным в жизни. В этом, как мне кажется, и состоит необоримость русской женщины.

После 7-го класса, видя нужду семьи, доходящую до нищеты, я объявил, что пойду учиться на шофера. «Нет, – строго ответила мама, – пока у меня есть силы, не позволю тебе бросить школу. Как посмотрю в глаза отцу, когда он вернется домой?! Вот окончишь школу, а там, как Бог пошлет».

Обращаясь с просьбой разобраться по делу отца к верховному прокурору страны, мама писала: «Мой муж преданный, чуткий человек из трудового народа, несмотря на свои честные и уважаемые заслуги, по заочному решению тройки при закрытых дверях осужден и оставил нас – такое большое и бессильное семейство: измученную болезнями жену, малых детей, которых воспитывал и учил в революционном духе. Они стали пионерами и комсомольцами, отличниками учебы. Не имея никакой помощи и поддержки, без кормильца и воспитателя – отца они зачастую бывают голодными и холодными. Что же теперь, я, не способная из-за болезни к физическому труду, должна с ними погибнуть?»

И далее…

«Не могу согласиться, что в Советском Союзе может существовать закон, допускающий издевательство над трудовыми людьми, бросать на погибель их детей…»

Значит, существовали такие негласные изуверские законы! С трибун звучали громкие слова о том, что Сталинская Конституция провозглашает защиту прав людей и страна «строит самое справедливое общество на земле». А на деле процветали клевета, зависть, желание выслужиться, которые могли не только уничтожить человека, но и являлись для кого-то нормой жизни и успешного карьерного роста.

А как жить с отметиной детей «врага народа»?

Одни, зная добрые устои нашей семьи, жалели нас, сочувствовали, старались по-возможности поддержать, помочь. Другие, наоборот, – стремились унизить, оскорбить и при любом удобном случае напомнить: кто мы такие.

Первым в жернова этих унижений попал старший брат – Рогатин Иван Николаевич. В 1941 году он с отличием окончил среднюю школу и подал документы в институт железнодорожного транспорта. Ему отказали с формулировкой: сын «врага народа». А когда вместе со всем мальчишеским выпуском класса Иван попросился на фронт, его одного, как неблагонадежного, вместо действующей армии направили на Урал в строительный батальон. Там, работая на мерзлоте, он заболел крупозным воспалением легких. И лишь после госпиталя в 1942 году попал на передовую и до конца войны воевал. Участвовал в боях на Курской дуге, форсировал Днепр, освобождал Украину, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Германию. Многократно награждался. Прослужив в армии в общей сложности 51 год, в звании генерал-майора он ушел из жизни.

Влияние «добрых и злых гениев» семьи ярко отразилось на судьбе старшей сестры – Рогатиной Клавдии Николаевны. Характер у Клавы исключительно доброжелательный. Красавица, певунья – она была заводилой школьной жизни. И когда с переходом в старшие классы встал вопрос оплаты за обучение, не только семья, но и руководство школы ломало голову, как решить эту проблему. Директор предложил ей поработать старшей пионервожатой.