Борис Рогатин - Несгибаемые

Таким остается и старый мой друг и соратник. Несмотря на его сугубо гражданский статус, как раз о таких человеческих особях, свято блюдущих верность и достоинство, писал француз Альфред де Виньи в своей известной книге «Неволя и величие солдата».

Теперь уже старого, разумеется, солдата. Так и не поднявшего руки. Но и не опустившего рук. Не сдавшегося непреодолимым обстоятельствам бойца. Покрытого, как шрамами, сеткой ветеранских морщин. С молодыми глазами извечного русского мальчика.

Нынче, когда из уст спортивного комментатора во время горячей коллективной игры либо напряженного поединка услышишь о ком-либо восторженное «краса-а-вец!», невольно вспоминаешь своих давно поседевших сверстников: поглядели бы вы, ребятки, какими когда-то были они!

Поймете ли, когда станете, даст бог, старше, сколько они в суровое свое время для вас сделали?! На первый взгляд малозаметного. На самом деле – как воздух для Отечества необходимого. Сделали, оставаясь сами в тени успеха. А это ведь тоже непростое умение. Не исключаю, самой высокой человеческой пробы.

В моем дипломе журналиста в графе «профессия» обозначено: литературный работник. Сокращенно – «литраб».

Многосложное это, но счастливое рабство заставило меня в свой час помогать знаменитому конструктору-оружейнику Михаилу Тимофеевичу Калашникову, который в лихие девяностые трудился над своими мемуарами «От чужого порога до Спасских ворот». Мне выпало стать, по сути дела, биографом удалого циркового наездника, народного артиста СССР Ирбека Кантемирова, долгие годы возглавлявшего всемирно известную группу джигитов «Алибек». Не однажды приходилось писать о легендарном рукопашном поединщике Федоре Емельяненко, но и общаться с Мастером, общепризнанным учителем рукопашки Алексеем Алексеевичем Кадочниковым. Довелось близко видеть и знать многих известных соотечественников, прошедших испытание «медными трубами» громкой славы в самом ее зените. Это и космический генерал А.А. Леонов, и легендарный генерал – охранитель народа российского И.Ф.Шилов. И, может быть, как раз оттого-то мне щемяще понятен и дорог коллективный снимок, хранящийся в архиве Бориса Рогатина: чемпионская сборная СССР по хоккею 70-х годов. Та самая ставшая чуть ли не мифической «Красная машина».

На снимке, по обе стороны команды, два человека не в красной спортивной форме с гербом Союза на груди – в цивильных костюмах. Старший тренер Анатолий Владимирович Тарасов, чуть ли не главный тогда в стране исповедник «неволи и величия». И – партийный чиновник Борис Николаевич Рогатин… «Сбоку припека»?

Кому-кому, а мне в силу разных обстоятельств лучше других известно: уж нет!

Иногда мне сдается: примером своей безграничной преданности богатырству Матери-России он и меня сделал в определенном смысле «спортивным» писателем. Твердо внушив, что слова «спорт» и «порядочность», «спорт» и «достоинство», «спорт» и «честь» – неразделимы.

После я напишу свою «Красную машину», в которой он станет одним из главных действующих лиц. Удивлюсь потом и обрадуюсь, когда один из моих старых товарищей, Анатолий Пренко, живущий на юге и никогда с Рогатиным не встречавшийся, чуткий и глубокий писатель, отметит в пылкой своей рецензии как удачу именно его «светлый образ». «В Борисе Рогатине он (автор «Красной машины». – Г. Н.) восхищается удивительно русской чертой: радоваться чужому успеху».

Нынче думаю: может быть, именно эта бескорыстная и даже несколько беспечная особенность русского характера и стала «камнем преткновения» нынешних мировых разногласий?

И в исповедальной книге Бориса Рогатина, и в моем романе есть общая сцена: презентация воспоминаний Александра Кикнадзе «Тайнопись. События и нравы зашифрованного века». На которой автор сердечно благодарил Рогатина за братскую помощь в так называемые застойные годы: Борис, будучи якобы «типичным партократом», дал издательству «Советский писатель» бесстрашное положительное заключение на острый роман Александра «Игры в футбол».

Как искренне я в тот час радовался публичному братанию «либералов» с «патриотами»!.. А через месяц-другой простодушно позвал в писательский клуб одного из главных устроителей презентации «Тайнописи». На свой творческий вечер. И он воскликнул почти испуганно: «Извини меня, милый!. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но прийти не смогу: наши мне этого не простят!»

И я открыл тогда для себя еще одну тайну. Уже нашего, более, может быть, многосложного и беспощадного времени: война продолжается. Презентация Александра была только перемирием, устроенным его благородным порывом.