Андрей Михайлов - Как мы жили в СССР. Летом

Но жизнь в советском пионерлагере не являла бесконечную опеку и анимацию за деньги родителей. Там дети не только учились независимо отдыхать, но и приучались к самостоятельной жизни.

Далеко не все советские ребятишки оказывались на поверку шибко самостоятельными. Бабушки, это вдовое наследие Великой Отечественной, в 50-е – 80-е годы прошлого столетия жили в каждой второй нашей семье. Они-то, сострадательные и всё умевшие, и ладили большую часть домашней работы, давая тем самым своим внукам возможность для того вожделенно-полноценного детства, которого были лишены сами и которого не имели их дети, наши родители. Они же, бабушки, присматривали за чадами, в меру сил оберегая не только от лишних забот, но и пытаясь оградить от любых синяков и шишек.

Конец 1960-х. «Кайнар» в первые годы существования. Счастливая жизнь в палатках.

Так что пионерлагерь, первая строчка независимого бытия в подавляющем числе детских биографий 1960-х – 80-х годов, становился для многих своеобразной точкой отсчёта автономной жизни – без папы, мамы… и бабушки! Маленький человек не только учился гармонично существовать в неугомонной среде себе подобных, но и обучался самолично обслуживать себя, принимать решения. А ещё – овладевал множеством навыков, которых не удавалось освоить под «гнётом» опеки со стороны семьи и школы.

Разумное самообслуживание являлось одним из важных принципов жизни в пионерских лагерях той эпохи. Так по крайней мере обстояло дело в нашем «Кайнаре».

Архиважное место в лагерной жизни занимал четырёхкратный приём пищи. И хотя основная работа по пропитанию лежала на снабженцах и поварах – дежурство по столовой самих пионеров-лагерников также включало в себя не только формальную проверку чистоты рук входящих. Не случайно от него освобождались только «салажата» из младших отрядов. Для всех других это был непременный элемент насыщенных лагерных буден.

Конец 1960-х. Лагерная столовая. Обед.

Незабвенно в памяти напряжённое состояние ответственной суеты, сопровождавшее те дежурства по столовой. Отчаянная беготня с полными подносами девчонок в белых колпаках. Шумная орава приходящих строем (с речёвкой!) едоков, моментально переполняющих помещение. Нервный перестук ложек по мискам (то и другое – из чистого алюминия!), ритм которого обречённо угасал к концу яства. И заветно-чарующий голос сверху: «А кому добавки?» И чей-то отчаянный и обречённый фальцет снизу: «А у меня компота нет!». И шумный сдвиг стульев и дружный крик сытых детских голосов: «Спа-си-бо!». И повторение всего ещё раз – для следующей смены.

Мы сами резали хлеб, расставляли по столам порции и убирали после еды вылизанные до состояния промышленной девственности чашки-ложки, убирали «залу» и мыли посуду. Но не только.

Конец 1960-х. «Кайнар». Лепка пельменей.

Как свидетельствуют приводимые здесь «кайнаровские» снимки, по крайней мере самые старшие были задействованы в более ответственных операциях, таких, например, как лепка пельменей. Не исключено, что для многих эти пельмени были первыми вылепленными в жизни! Если даже считать, что к обеду в лагере подавалась детская порция из 10 пельмешков (но – крупных!), на ораву в 150 человек их предстояло приготовить полторы тысячи!

Однако никто не роптал. Напротив, новое дело несло с собой очередную волну творческой активности – процесс проистекал весело и бодро. Что вообще-то было характерно для любой коллективной работы отпрысков тех поколений. Пельмени тоже можно лепить весело и бодро!

Конец 1960-х. «Кайнар». Компания по сбору яблок.

Но ещё интереснее проходил сбор яблок. Нет, вовсе не пиратский налёт на ближайший колхозный сад. Идеалом советского пионера был все же гайдаровский Тимур . А злостный Мишка Квакин (гроза садов и огородов!) был антигероем. Хотя, чего греха таить, каждому из нас доводилось примерять на себе неприглядную квакинскую сущность – яблоки и урюк из сада соседей всегда казались более ароматными и вожделенными, нежели растущие у собственного дома. Но этот «грех» не был системным. А тут, в «Кайнаре», его вообще не отмечалось в силу того, что лагерь являлся пионерским (с тимуровскими идеалами), а самое главное – никаких колхозных садов в непосредственной близости не наблюдалось.