Андрей Михайлов - Как мы жили в СССР. Зимой

Иллюстрации Архив Андрея Михайлова

Фотограф Андрей Михайлов

© Андрей Михайлов, 2020

© Андрей Михайлов, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0051-9313-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В рамках этого проекта мне хочется вспомнить жизнь 60-80-х годов прошлого века. Когда СССР, оправившись от последствий социальных проектов эпохи Ленина-Сталина и восстановившись после Великой Отечественной войны, наконец-то получил четверть столетия для более-менее нормального развития. Как и чем жил тот народ, который окружал меня в те годы, я и попытаюсь очертить.

Моё детство, да и большая часть юности, связаны не с Москвой и Ленинградом. И даже не Киевом. А с самой удалённой от них столицей «республик свободных» – Алма-Атой. Если ещё точнее – с Научным городком казахстанских физиков, посёлком Алатау, в котором располагались два института Академии Наук Казахской ССР. Институт ядерной физики (с атомным реактором!) и Институт физики высоких энергий (с ЭВМ «БЭСМ-6). Там и работали в основном наши родители. Ну а мы, их дети, учились в местной школе (СШ №21).

Однако отдалённое географическое расположение наших весей не должно смущать гордого книгочея из Европейской части бывшего СССР. Мы все тогда жили в одной стране, по одним законам и обыкновениям. Одними мечтами и чаяниями. В едином порыве строили… Кто думает, что это было не так, пусть бросит в меня камень! Тем более что в условиях тотального интернета это не сложно и абсолютно безопасно.

В начале декабря в СССР мелькал самый невразумительный и неоформленный праздник – День Конституции. Утверждён он был ещё в 1936 году. Однако в наше время никто уже не называл принятый тогда Основной закон «Сталинской Конституцией».

Детсадовцы 1960-х. Тут стоит и будущий гендиректор Национального ядерного центра.

Про Сталина мы почти и не вспоминали, особенно молодые. Да и старики предпочитали хранить молчание. По крайней мере, я не припомню, чтобы мне попался тогда хоть один «упёртый сталинист». При этом мы всё ещё обитали в окружении тех, кто пару десятилетий кряду и жил и умирал с именем Сталина (или от имени Сталина). Но кто знал – помалкивал, а «Архипелаг» Солженицына в СССР не издавали.

Про Культ вспоминали, как про казус. Мама, Людмила Ильинична , рассказывала, как она не могла унять рыданий, когда узнала о смерти «Вождя народов», а отец, Вячеслав Фёдорович , подтрунивал над ней. А сам, когда расходился, пел под гитару, вспоминая вымаранные слова, типа: «Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин» (в знакомых нам с детства пырьевских «Трактористах» этих строк уже не было), а в Гимн СССР мог лукаво вставить уже не звучавший «второй куплет».

Слова из песни. Мы их уже не пели.

Что симптоматично, мы, молодые, особенно и не стремились узнать чего-нибудь о Сталине. Хотя и передавали друг другу что-то наивное о культе и лагерях. Но для нас Сталин уже не был значимым персонажем истории.

Из учебников «Истории СССР» и «Истории партии» его имя было уже почти полностью вычищено. Его знали в основном как персонажа Великой Отечественной войны. Главным образом благодаря кинофильмам, таким например, как «Освобождение» или «Блокада», где фигура Сталина стояла где-то за спиной прославленных военачальников вроде Жукова .

Но вернусь ко Дню Конституции. Уже в наше время, в 1977 году, к празднованию 60-летия Октябрьской Революции страна обрела новый Основной закон. «Брежневский» (хотя вернее – «хрущёвско-брежневский»). Праздник, перенесённый с 5 декабря на 7 октября, однако так и не стал полноценным.

Но и против никто не выступал. Народ воспринимал День Конституции как дополнительный выходной, что само по себе было радостно – и малым, и старым.

В армии в этот день солдатам-срочникам разрешалось лежать на койках и ничего не делать. Лафа!