Array Сборник - Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964

Я им сказал: «Я с вами согласен. Это понимание правильное, поэтому не нужно делать каких-либо булавочных уколов, которые могли бы его раздражать или охлаждать. Наоборот, его нужно поддерживать». И после моего возвращения в Москву мы обменялись мнением по этому вопросу и решили последовать совету, который высказали Бен-Белла и президент Насер. Влиять, толкать его, но всё-таки с пониманием относиться к позиции, которую занимает Ареф.

Вот так закончился митинг по случаю перекрытия реки в Асуане. Мне потом рассказывали наши люди, знающие арабский язык, что арабы очень внимательно слушали и исключительно хорошо восприняли моё выступление. Не помню, какой-то наш специалист ездил с арабским шофёром, так этот шофёр сидел в машине и слушал все выступления на митинге и в том числе мою первую и вторую речь. И потом, когда они ехали, он сказал: «Впервые в жизни слышу такое понимание насчёт арабского народа, арабского единства. Такое откровение. Очень правильно было сказано. Действительно, мы имеем разные интересы».

Это классовое расчленение, которое я очень резко провёл, мы у себя прошли давным-давно, а для арабов это было новым. Никто так не ставил вопроса, особенно из руководящих кадров. Наверное, коммунисты это ставили, но они были в подполье, потом компартия там была очень малочисленной, поэтому не имела своих последователей в народной толще. И это не доходило до простых людей. Одним словом, я тоже был доволен, что своим выступлением посеял семена правильного понимания структуры общества, что оно является классовым, и каждый класс имеет свои интересы, которые находятся в противоречии с интересами другого класса.

По плану моего пребывания у Насера было предусмотрено посещение Красного моря. Нам сказали, что там будут корабли, и мы на этих кораблях будем жить. Не помню, два или три дня должны были там находиться. Что любители могут ловить там рыбу и что мы будем проводить беседы между собой и проведём общую беседу с представителями других арабских государств. Повторяю, что там были представлены Йемен, Алжир и Ирак. Сирия не могла присутствовать. После разрыва союза, который был создан, она не присутствовала.

Мы уехали на Красное море. По-моему, летели самолётом. Там уже стояли корабли. Мы разместились на этих кораблях. На них было немного свежее, чем в песках, в которых находится Асуан. Морской воздух всё-таки освежал, и дышалось легче. Рыболовы сейчас же занялись ловлей рыбы, а представители государств организовали встречи и беседы.

Беседы, которые мы провели, были нам полезны. Они опять выявляли наши точки зрения. При обмене мнениями мы находили больше точек соприкосновения, больше взаимопонимания по тем вопросам, которые требовали доработки и созревания. Я сейчас конкретно не помню, какие это были вопросы, но это вопросы международного порядка, вопросы внутреннего строительства и вопросы единства стран, которые стоят на позиции борьбы против колонизаторов, за мирное сосуществование. По вопросам внутреннего порядка, внутреннего строительства в каждой стране мы обменялись мнением ещё на митинге. О том, какой путь, буржуазный или социалистический, нужно выбирать. Там уже Насер выступил за путь научного социализма, Ареф выступил за путь арабского социализма не потому, что он противопоставлял свою точку зрения точке зрения Насера. Нет. Насер был для него абсолютным авторитетом. Просто он был за него по недомыслию. То, что ясно для нас, ещё не ясным было для Арефа. Я не говорю этого о Бен-Белле, который, я считаю, ближе всех был к нам, марксистам. Он не высказывался открыто за марксизм-ленинизм, но фактически в своей деятельности руководствовался этим учением. Он делал это по внутренним соображениям, потому что должен был подвести народ к созреванию и правильному пониманию этого учения. Нельзя отрываться от своего народа с тем, чтобы не противопоставить себя ему и не дать возможности классовым врагам использовать свои довольно сильные позиции среди неграмотного арабского народа.

Я сейчас не знаю, в каком положении находится Бен-Белла, но когда его свергли и я узнал об этом из печати, я считал, что это очень большая потеря для Советского Союза, стран социализма и всего коммунистического движения. Потому что я считал, что в потенции это коммунист. Политика, которую он проводил, не противоречила коммунистической тактике. Это вопрос не теоретический, а вопрос тактический, который он проводил и проводил разумно, правильно.