Владимир Шигин - Кронштадт

Словно власть, красной стала заря,
Впереди ночь для вас, офицеры.
За бортами чужие моря —
Ни царя, ни России, ни веры.

Потеряли друзей и невест —
Русский дух потерпел катастрофу.
…И на флаге Андреевский крест
Флот в Бизерту нес, как на Голгофу.

***
Листва дурманит запахом земли,
Лишайник растекается на стенах.
Архангелами в небе журавли
Трубят о предстоящих переменах.

Тревожит сердце облачная рябь —
Печаль о невозвратном и любимом.
Как сигареты, раскурил сентябрь
Березы, наслаждаясь желтым дымом.

Слепым дождем прибило в парке пыль,
Колышутся аллеи в дымке зыбкой.
Парит над Петропавловкою шпиль —
Божественный смычок над красной скрипкой.

И отраженья кораблей царя
Хранит Нева, прижавшись к парапетам.
Намыло листьев, словно янтаря,
На влажных берегах балтийским ветром.

Перемешалось все: и цвет, и звук,
И бесконечной кажется прогулка.
Осенне-золотистый Петербург
Поет, как музыкальная шкатулка.

***
Шелестел деньгами и бумагами,
Строил, разрушал, окопы рыл.
Под двумя Андреевскими флагами
Век двадцатый в прошлое уплыл.

Век — за горизонтом. Лаком книжности
Паруса покрылись. Зыбь в морях.
Времена не терпят неподвижности,
Их не удержать на якорях.

***
Болезнь крадется поступью крысиной,
Глотать лекарство — муторный обряд.
Когда болею, тянутся резиной
Дни, а здоров — стремительно летят.
Года, что прожил, собираю в стаю —
Для них болезнь как баба на возу! —
Когда они летят — и сам летаю,
Когда они ползут — и сам ползу.

Когда болел, мне не пилось, не елось.
Зияла белой пропастью кровать.
Хотелось умереть… Но не хотелось
Мучительно и долго умирать.
А выздоровел — плакалось и пелось.
Парила белым облаком кровать.
Хотелось жить… Но вовсе не хотелось
Мучительно и долго выживать.

Конец походу — рюмки всклень полны.
В квартирах наших — жены, а не вдовы:
Вернулись все — ни мертвых, ни больных!
И флаг трепещет, и скрипят швартовы.

Зачеркивали дни в календаре —
И жизнь быстрей летала, чем в романе.
Нас берегла любовь — на корабле
Кружились тени из воспоминаний.

Святое дело — выпить двести грамм,
Приправив парой боцманских историй.
Мы пили за любовь, за милых дам.
И только после — тост: «За тех, кто в море!»