Вячеслав Огрызко - Кто и почему запрещал роман «Жизнь и судьба»

Как я понял, Суслов успел до этого переговорить о судьбе Гроссмана с другим писателем – Виктором Некрасовым, у которого тоже не так просто складывались отношения и с властью, и с чекистами. В частности, партаппарату не понравилось, как Некрасов в 1961 году повёл себя в поездке по Америке: много пил, не то говорил. Из-за этого писателя в августе 1961 года не пустили в Италию. Но потом Некрасов покаялся. В марте 1962 года за него поручился завотделом культуры ЦК Дмитрий Поликарпов. Только после этого Суслов согласился отпустить Некрасова в Италию на заседание европейского Сообщества писателей, но перед этим он дал указание Поликарпову провести с Некрасовым дополнительную беседу, дать ему последние указания, а заодно выяснить у него настроения других литераторов о Гроссмане.

Примерно тогда же по просьбе Суслова к Гроссману обратилась редакция журнала «Москва». Выбор на «Москву» пал не случайно. «Знамя» предало писателя. С «Новым миром» Гроссман поссорился ещё раньше. «Октябрь» был неприемлем для него из-за одиозной фигуры главного редактора Кочетова. Оставалась «Москва». Но Гроссман сделал вид, что не понял игры и отдал этому журналу заведомо непроходное сочинение. «Журнал «Москва» пытался связаться с Гроссманом, – отметил 24 мая 1962 года в своих записях Суслов, – но получил от него соверш<���енно> неприемлемый (политически) рассказ» (РГАНИ, ф. 81, оп. 1, д. 174, л. 57).

Гроссман, похоже, решил, что раз с ним так долго возятся, это не случайно. У него вновь появилась надежда на публикацию романа «Жизнь и судьба». Ради этого он уже был готов пойти на определённые компромиссы. Эту перемену в настроении писателя зафиксировал и чекисты. 31 мая 1962 года они отправили в ЦК новую информацию.

«Товарищу Суслову М.А.

Комитет госбезопасности при Совете Мигистров СССР располагает данными о том, что в связи с приглашением на беседу в ЦК КПСС Гроссман И.С. встретился со своим близким знакомым – писателем Липкиным С.И., с которым советовался о чём с ним могут говорить и консультировался как держать себя на предстоящей беседе в ЦК КПСС.

Липкин высказал предположение, что Гроссмана в ЦК КПСС вызывают для того, чтобы «прощупать насколько искренен он» и «выяснить ради чего он выбрал крайне левую позицию».

Далее Липкин сказал, что Гроссмана в ЦК КПСС могут убеждать в том, чтобы он переработал свой роман и добиться в этом его «душевного одобрения».

Гроссман на это категорически заявил, что из его романа «патриотического произведения не выйдет».

Гроссман считает, что кардинальным вопросом беседы может быть «вопрос о сравнении двух государственных устройств – советского и немецкого, в сторону сближения параллелей»…, что, по его мнению, в отдельные периоды жизни советского общества действительно имело место.

И далее Гроссман заявил: «Если ко мне обратятся, я скажу так: «во-первых, меня очень волнует судьба книги. Я хочу знать, что с ней, что собираются с ней делать. Пусть мне ответят, мне никто ничего не сказал, существует ли она. Отношение к этому факту я уже выразил в своём письме товарищу Хрущёву». Затем я скажу: «Помогите мне. Вы знаете, что мне трудно. Я не прошу ни квартир, ни дач, ни денег, ни издания собраний сочинений. Я беспрерывно работаю… Рассказы я нигде не могу печатать. Я чувствую, что каждое слово, которое у другого прошло бы, у меня вызывает подозрение».

В конце беседы Гроссман и Липкин пришли к заключению, что Гроссман должен согласиться с возможным предложением переделать своё произведение и вместе с этим получить обещание на материальную поддержку в виде подписного издания 2-х томника, 3-х томника или 5-ти томника его произведений.

Заместитель председателя Комитета госбезопасности П.Ивашутин»

(РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 250, лл. 23–24).

Тактика Суслова, похоже, начала себя оправдывать. В этот раз секретарь ЦК скрывать свою реакцию не стал. Получив из КГБ письмо, он тут же на отдельном листке дал указание:

«Тов. Поликарпову.

Прошу ознакомиться и переговорить.

М.Суслов

31/V» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 250, л. 22).

Впрочем, это не означало, что Гроссман полностью отказался от своих взглядов. Нет, в главном его позиция ничуть не изменилась. Об этом Суслову было доложено буквально через полтора месяца, 14 июля 1962 года.

«Товарищу Суслову М.А.

Докладываю Вам о вновь полученных Комитетом госбезопасности материалах, характеризующих настроения писателя Гроссмана И.С.