Василий Мизин - Снайпер Петрова

— У меня все чистенькое, а что поношенное — это не беда, да и ехать в новом к генералу неудобно, зачем?

И как ни просил командир полка, уговорить переодеться Нину Павловну не удалось.

Адъютант командарма — молодой энергичный майор поначалу представился, а потом взял Петрову под левый локоть и сопровождал по скользкой тропинке до лощины, где за зарослями кустарника их ждал шофер. Он открыл заднюю дверцу и пригласил:

— Прошу, садитесь!

…Долго капитан Сидоров ходил по землянке, отсчитывая пять шагов вперед и столько же назад. Он пытался понять, почему и зачем старшину Петрову вдруг вызвал к себе сам командующий армией. Может, ей дадут отпуск, а может, демобилизуют по возрасту? Все может быть.

Об этом же, как проводил адъютанта, думал и командир полка.

Больше всех переживала сама Нина Павловна. Об Иване Ивановиче Федюнинском она была наслышана. И теперь, сидя в генеральской машине, с нетерпением ждала этой встречи, думала о ней, готовилась.

Машина неслась по мокрому асфальту, разбрызгивая лужи, разбрасывая в стороны ошметки грязи, занесенной на дорогу гусеницами танков. Вдоль магистрали стояли почерневшие за зиму от порохового дыма и копоти, израненные пулями и осколками яблони и груши. С их голых веток падали крупные капли. Земля томилась, впитывала в себя влагу, набирала силу.

Некоторое время ехали молча. Нина Павловна попыталась узнать у адъютанта цель ее вызова. Но майор, зная свое дело, пожимал плечами, старался уйти от прямого ответа. Временами он рассказывал небылицы, улыбался, давая понять, что скоро все выяснится и беспокоиться не о чем.

Мелькали километровые столбы, указатели населенных пунктов. Проскочили небольшой безлюдный городишко, случайно уцелевший от бомб и снарядов. Около сосны, расщепленной снарядом, шофер сделал резкий поворот, и через полчаса машина остановилась у штаба. Дежурный проводил Нину Павловну до кабинета.

— Вот сюда, — показал он на дверь. — Я доложу генералу.

Петрова повесила шинель на олений рог, привычным движением рук расправила складки на гимнастерке, пригладила ладонью волосы, так просто, на всякий случай. Учащенно забилось сердце, немножко было боязно и тревожно. Еще бы! В солдатской жизни такое бывает редко.

— Войдите! — предложил дежурный и легонько закрыл за ней дверь.

Переступив порог, она оказалась в большой комнате. На стенах висели картины по мотивам известных немецких сказок. В углу, слева от двери, на столике стояли разноцветные телефонные аппараты. В простенке — большие настенные часы.

Пока Нина Павловна искала прищуренными глазами командующего, большая фигурная стрелка заняла строго вертикальное положение и часы медленно пробили ровно десять раз.

Навстречу ей вышел плечистый генерал. Он улыбался.

— Товарищ генерал! Старшина Петрова по вашему…

— Очень хорошо, что прибыли. Здравствуйте! — Иван Иванович пожал маленькую женскую руку.

Нина Павловна увидела приятное, доброе лицо генерала. Ей стало как-то спокойней и легче.

Выразительные глаза Ивана Ивановича под густыми бровями светились теплом и лаской. Он увидел осунувшееся, открытое лицо женщины. Волосы были подстрижены коротко. Густая проседь напоминала о пережитом. Солдатская гимнастерка сидела на ней ладно и, как показалось командарму, делала ее моложе своих лет. Широкий поясной ремень плотно перехватывал талию, придавая фигуре стройность и женственность.

— Садитесь же, Нина Павловна!

Она опустилась в кресло. Командарм заметил, что ее ватные брюки заметно вытерлись на коленях, и полюбопытствовал:

— Много приходится ползать?

— Пожалуй, немного меньше, чем ходить. Ходить же… Да что говорить, пехота сильна йогами. Если бы мне кто раньше сказал, что пройду такой путь пешком с полной выкладкой, я бы не поверила. Посчитала бы за шутку.

Но вот, видите, хожу. И здоровье у меня крепкое. Иной раз по нескольку дней приходилось лежать в болоте, не простужалась никогда. Я ведь, товарищ генерал, давненько на переднем крае и не одни брюки до дыр протерла…

Его интересовало все: где родилась, училась, как питание, как живет семья… Нина Павловна рассказывала как можно подробнее обо всем и не спеша. Больше говорила о солдатах, о комбате и ни разу не обмолвилась о трудностях, а сколько их было в ее фронтовой жизни!

О том, как старшина Петрова воюет, командарму было ясно и так. Медаль «За оборону Ленинграда», медаль «За боевые заслуги» и два ордена солдатской Славы говорили сами за себя. Слегка подавшись вперед, генерал посмотрел на часы и добродушно спросил: