Владимир Залесский: 56 исторических миниатюр и 34 текста на 9 иностранных языках. Сборник

– Существует легенда, – вспомнил Каменский, – что Наполеон, обвиняя Талейрана в предполагаемой измене, пытался нанести ему удар. Но тот отшатнулся. И удар не состоялся.

Павленков покачал головой.

– В адрес Талейрана высказано довольно много обвинений в корыстолюбии, в предательстве, вероломстве, – уточнил Инсаров. – Вообще, он приобрел славу порочного человека. Якобы за свою жизнь он принес принес 14 противоречивших одна другой присяг. Впрочем, чем известнее человек, тем больше шансов у него заслужить славу «порочного». Известный человек рассматривается под микроскопом. Не помню, например, чтобы Талейрана кто-то обвинял в собственноручном убийстве или в приказе совершить убийство. Больше его упрекают в непостоянстве. В личных и политических предательствах. В обмане.

Однако, пристрастный читатель может прийти к несколько умозрительному выводу, что именно на период наиболее кровопролитных наполеоновских войн Талейран вышел в отставку в 1807 году. Якобы Талейран не захотел быть «палачом Европы»…

Наверное, можно говорить о косвенной причастности Талейрана к преследованию революционеров и бонапартистов после возвращения в 1814 году к власти династии Бурбонов. Талейран, также вернувшийся к власти, спас от репрессий по меньшей мере сорока трех преследуемых. Но, естественно, не всех тех, кто попадал под репрессии. Далее 24 сентября 1815 года случилась отставка Талейрана. Снова «вышел» из «игры».

– Склонность Талейрана к предательству – это распространенная точка зрения, – произнес Павленков.

– Можно высказать суждение, противоположное этому сложившемуся мнению, – уточнил Каменский. – В литературе встречается противопоставление белой кокарды и трехцветки. Но забывают о том, что с предложением к революционно настроенным гражданам носить трёхцветную, красно-бело-синюю, кокарду обратился маркиз де Лафайет. Красный и синий издавна считались цветами Парижа (и этим воспользовались революционеры в день штурма Бастилии), а белый был цветом французский монархии. (Старым королевским флагом были золотые лилии на белом фоне). С 1790 появился французский флаг – триколор. Он был переработан, но не принципиально, и остаётся флагом Франции до сих пор.

Таким образом, Талейран и в варианте белой кокарды, и в варианте трехцветки – но в обоих случаях был сторонником белого.

– Когда восставший народ 14 июля 1789 года взял Бастилию, – дополнил Инсаров, – Талейран ночью прибыл в королевский дворец и уговаривал брата короля начать вооруженное сопротивление. Тот пошел к королю. Выяснилось, что король решил не проливать крови. Талейран, узнав об отказе короля от энергичной борьбы, высказался, что «каждому из нас остается лишь думать о своих собственных интересах». Высказывание ясное. И вынужденное. В чем вероломство или предательство?

– Интересная картина, – отметил Павленков. – Со времени обучения он был убежден в том, что почти наверняка за революцией последует длительный период нестабильности. А в 1789 году Талейран из первых рук – от брата короля – получает информацию, что революция стала фактом. Следовательно, вся его последующая жизнь шла с пониманием того, что любой политический режим – временный, любое правительство – временное.

– Не просто «временное». «Временное» – это констатация, – уточнил Инсаров. – Мы можем прийти к выводу, что Талейран не просто предвидел «временность» любого современного ему правительства, но что он способствовал – в большей или меньшей времени – его смене на новое.

– Тысячу ли можно пройти за тысячу лет. А можно – за тысячу секунд, – пошутил Павленков. – Из ваших слов можно сделать предположение, что Талейран способствовал скорейшему прохождению периода нестабильности. Смелое предположение. Гуманизм?

Инсаров молча посмотрел на Павленкова.

– Любопытны обстоятельства вступления Талейрана в должность министра иностранных дел Франции 18 июля 1797 года, – вопросительно сказал Каменский. – Дипломатический опыт у него был незначительный. Образование он получил хорошее, но вряд ли в то время этому обстоятельству уделялось внимание. Казалось бы, возвратился человек из длительной эмиграции – и почти сразу занимает кресло министра иностранных дел. Всего лишь через знакомство с любовницей одного из членов Директории? Малоубедительно.

– Всех обстоятельств этого назначения мы все равно не узнаем достоверно, -высказался Павленков. – Кто-то может строить догадки. Но все соглашаются в том, что Талейран был человеком талантливым и полезным. Представьте, господа, аналогию между двумя типами отношений: «издатель-писатель» и «руководитель государства-министр иностранных дел». Издатель заключает с писателем договор на подготовку книги. Одно дело, если писатель сразу понимает замысел, задачу, а книга пишется максимально быстро и качественно. Совсем другое дело, если писатель не может адекватно понять, что от него требуется, а книга пишется долго, некачественно, появляется нечитаемый текст. И что, издатель должен сам ее писать?