С. Максимов: Нечистая сила

У наших чертей красным бывает только колпак на голове.

Как сообщают из Смоленской губ., черти летели с неба сорок дней и сорок ночей, и кто где упал, тот там и остался хозяином.

Олончане даже к рыболовным сетям привязывают листовой табак.

В лесу с лесом «равен», — говорят 8 Сарапульском уезде Вятской губ., — в поле с травой, а в людях с человеком (равен, т. е. схож).

Иногда — и гораздо реже — это выражение заменяется двумя другими: черту свечка, черту кочера (уголья мешать в геенне огненной).

Как всем известно, — хотя бы по словам повсюду распространенной поговорки — черти всего больше боятся ладану («ладан — на чертей, тюрьма — на воров»), а вследствие того и введены в обычай сумочки-ладанки, носимые вместе с крестами на шее. В такие сумочки зашивают, вместе с какой-либо святыней, кусочки этой пахучей смолки. Бывает, впрочем, зачастую и так (по пословице же), что у иных «ладан на вороту, а черт на шее».

Сведущие люди держатся, вследствие подобного верования, того правила, что никогда не плюют на правую сторону и ложатся спать на левом боку, чтобы держать лицо обращенным к своему ангелу и не видать во сне дьявола.

Ночью же в новый дом и скотину перегоняют. Счастливыми днями для новоселья считаются двунадесятые праздники, и между ними в особенности Введение во храм Богоматери.

Рассказывая о домовом, всего чаще называют его просто — «Он» или «Сам», но еще чаще «Доброжилом» и «Доброхотом», а в Волог. г. (Кадн. уез.) даже «Кормильцем». По всему лесному северу России, за свое охотливое совместное жительство с православным русским людом, домовой зовется «Суседком» и «Батанушком» (батаном — не то в смысле бати-отца, не то братана, т. е. неродного брата). В семьях Олонецкого края величают его даже почетным именем «другая половина». Во всяком случае он «доможил» и за обычай житья в тепле и холе — «жировик»; за некоторые житейские привычки — «лизун». За то, что он все-таки существо незримое, бесспорная и подлинная «нежить» (ни дух, ни человек), домовой, в обход настоящего и прямого звания его, прозывается еще и считается «постеном» (а также «по-стень» — от стени или тени), как призрачное существо, привидение. Зовут его еще иногда «карноухим» за то, что будто бы у него, в отличие от настоящих людей, не хватает одного уха. В видах особого исключения, называют его еще «некошным» (некошной) в тех только случаях, когда он не ладит с хозяевами избы, хотя это прозвище более прилично (и чаще применительно) ко всяким другим чертям, например, к водяным и лешим, а к домовому духу не прилаживается, и собственно не подходит.

Во многих глухих местах Костр. губ., а по сведениям от со трудников и в Калужской, сохранился очень древний обычай подве шивать над стойлами конюшен и над насестами в курятниках «кури ных и лошадиных богов». Для коней таковым «богом» служит особен ный камень с дырой, для кур — горлышко от кувшина.

Во Владимирской губ., между прочим, держится такое поверье, что мыться в банях не грешно только мужним женам, а вдовам и девицам грешно, — «но, если с молитвой, то и им прощается».

Сообщивший этот случай прибавляет, что местные крестьяне считают рассказ вполне достоверным.

На Феклу-заревницу (зарево от овинных огней), происходят обыкновенно «замолотки» (начинают молотить по утрам с огнем): это первый именинный овин; на Покров — вторые именины.

Напр., в Пошехонье, где «Мару» представляют красивой высокой девушкой, одетой во все белое, но зовут ее «полудницей» относя прямо к «полевым духам». В Олонецкой губ. мара — невиди мое существо, живущее в доме помимо домового, но с явными при знаками кикиморы (прядет по ночам на прялке, которую забыли бла гословить, рвет куделю, путает пряжу и т. д.).

В Калужской губ. (в Жиздринском у.) это же привидение, которое видят в лунные ночи за самопрялкой или за шитьем, так и называют — марой. Эта страшная растрепанная мара сидит и гремит самопрялкой. Как погремит, так и будешь одну куделю прясть целый день; пошьет у кого, тот одну рубашку в неделю не кончит: все будет перепарывать и т. д.

Вятские обруселые пермяки, так называемого, Зюдлинского края, проходя мимо нечистого места, где живет их «кусьдядя» с женой — «кикиморой», слыхали в ночную пору детский плач и говор. Значит, живут они семьями.